Неточные совпадения
Варавка, упираясь руками в ручки
кресла, тяжело
поднял себя и на подгибающихся ногах пошел отдохнуть.
Через два часа Клим Самгин сидел на скамье в парке санатории, пред ним в
кресле на колесах развалился Варавка, вздувшийся, как огромный пузырь, синее лицо его, похожее на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза смотрели тускло, и было в них что-то сонное, тупое. Ветер
поднимал дыбом поредевшие волосы на его голове, перебирал пряди седой бороды, борода лежала на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим голосом он понукал Самгина...
Охватив пальцами, толстыми, как сосиски, ручки
кресла, он попробовал
поднять непослушное тело; колеса
кресла пошевелились, скрипнули по песку, а тело осталось неподвижным; тогда он, пошевелив невидимой шеей, засипел...
Спрашиваю: «Нашли что-нибудь интересное?» Он хотел встать, ноги у него поехали под стол, шлепнулся в
кресло и,
подняв руки вверх, объявил: «Я — не вор!» — «Вы, говорю, дурак.
— Простите, не встану, — сказал он,
подняв руку, протягивая ее. Самгин, осторожно пожав длинные сухие пальцы, увидал лысоватый череп, как бы приклеенный к спинке
кресла, серое, костлявое лицо, поднятое к потолку, украшенное такой же бородкой, как у него, Самгина, и под высоким лбом — очень яркие глаза.
Неточные совпадения
Степан Аркадьич оглянулся. Landau сидел у окна, облокотившись на ручку и спинку
кресла, опустив голову. Заметив обращенные на него взгляды, он
поднял голову и улыбнулся детски-наивною улыбкой.
Она
подняла на меня томный, глубокий взор и покачала головой; ее губы хотели проговорить что-то — и не могли; глаза наполнились слезами; она опустилась в
кресла и закрыла лицо руками.
Одинцова скорыми шагами дошла до своего кабинета. Базаров проворно следовал за нею, не
поднимая глаз и только ловя слухом тонкий свист и шелест скользившего перед ним шелкового платья. Одинцова опустилась на то же самое
кресло, на котором сидела накануне, и Базаров занял вчерашнее свое место.
Ему было под пятьдесят лет, но он был очень свеж, только красил усы и прихрамывал немного на одну ногу. Он был вежлив до утонченности, никогда не курил при дамах, не клал одну ногу на другую и строго порицал молодых людей, которые позволяют себе в обществе опрокидываться в
кресле и
поднимать коленку и сапоги наравне с носом. Он и в комнате сидел в перчатках, снимая их, только когда садился обедать.
Она вздрогнула и онемела на месте. Потом машинально опустилась в
кресло и, наклонив голову, не
поднимая глаз, сидела в мучительном положении. Ей хотелось бы быть в это время за сто верст от того места.