Неточные совпадения
Это сопоставление понравилось Климу, как всегда нравились ему упрощающие мысли. Он
заметил, что и сам Томилин удивлен своим открытием, видимо — случайным. Швырнув тяжелую книгу на койку, он шевелил бровями, глядя в окно, закинув руки за шею,
под свой плоский затылок.
Из флигеля выходили, один за другим, темные люди с узлами, чемоданами в руках, писатель вел
под руку дядю Якова. Клим хотел выбежать на двор, проститься, но остался у окна, вспомнив, что дядя давно уже не
замечает его среди людей. Писатель подсадил дядю в экипаж черного извозчика, дядя крикнул...
Среди этих домов люди, лошади, полицейские были мельче и незначительнее, чем в провинции, были тише и покорнее. Что-то рыбье, ныряющее
заметил в них Клим, казалось, что все они судорожно искали, как бы поскорее вынырнуть из глубокого канала, полного водяной пылью и запахом гниющего дерева. Небольшими группами люди останавливались на секунды
под фонарями, показывая друг другу из-под черных шляп и зонтиков желтые пятна своих физиономий.
Еще две-три встречи с дьяконом, и Клим поставил его в ряд с проповедником о трех пальцах, с человеком, которому нравится, когда «режут правду», с хромым ловцом сома, с дворником, который нарочно
сметал пыль и сор улицы
под ноги арестантов, и озорниковатым старичком-каменщиком.
Говорил Поярков глухо, лицо его неестественно вытянулось, и Самгину показалось, что он впервые сегодня
заметил под унылым, длинным носом Пояркова рыжеватые усы.
Диомидов поворачивался
под их руками молча, покорно, но Самгин
заметил, что пустынные глаза больного не хотят видеть лицо Макарова. А когда Макаров предложил ему выпить ложку брома, Диомидов отвернулся лицом к стене.
По улице Самгин шел согнув шею, оглядываясь, как человек, которого ударили по голове и он ждет еще удара. Было жарко, горячий ветер плутал по городу, играя пылью, это напомнило Самгину дворника, который нарочно
сметал пыль
под ноги партии арестантов. Прозвучало в памяти восклицание каторжника...
«Сейчас все это и произойдет», — подумал он не совсем уверенно, а как бы спрашивая себя. Анфимьевна отворила дверь. Варвара внесла поднос, шла она закусив губу, глядя на синий огонь спиртовки
под кофейником. Когда она подавала чашку, Клим
заметил, что рука ее дрожит, а грудь дышит неровно.
Потом он должен был стоять более часа на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей земле; один бок могилы узорно осыпался и напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь,
смело доказывая закономерность явлений природы; поп говорил о царе Давиде, гуслях его и о кроткой мудрости бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов и деревьев; над головами людей бесстрашно и молниеносно мелькали стрижи; за церковью,
под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
Вся эта сцена заняла минуту, но Самгин уже знал, что она останется в памяти его надолго. Он со стыдом чувствовал, что испугался человека в красной рубахе, смотрел в лицо его, глупо улыбаясь, и вообще вел себя недостойно. Варвара, разумеется,
заметила это. И, ведя ее
под руку сквозь трудовую суету, слыша крики «Берегись!», ныряя
под морды усталых лошадей, Самгин бормотал...
«Как слепые, — если кто-нибудь упадет
под ноги им — растопчут, не
заметив», — вдруг подумал он, и эта мысль была ему ближе всех других.
— Хорошо угостили, а? — спросил он, подмигнув острым глазком, и, постучав кирпичом в стену,
метнул его
под ноги людям. — Молодых-то сколько побили, молодых-то! — громко и с явным изумлением сказал он.
— Ну — пойдем, — предложила Марина. Самгин отрицательно качнул головою, но она взяла его
под руку и повела прочь. Из биллиардной выскочил, отирая руки платком, высокий, тонконогий офицер, — он побежал к буфету такими мелкими шагами, что Марина
заметила...
— Избили они его, — сказала она, погладив щеки ладонями, и, глядя на ладони, судорожно усмехалась. —
Под утро он говорит мне: «Прости, сволочи они, а не простишь — на той же березе повешусь». — «Нет, говорю, дерево это не погань, не
смей, Иуда, я на этом дереве муки приняла. И никому, ни тебе, ни всем людям, ни богу никогда обиды моей не прощу». Ох, не прощу, нет уж! Семнадцать месяцев держал он меня, все уговаривал, пить начал, потом — застудился зимою…
По судебным ее делам он видел, что муж ее был умным и жестоким стяжателем; скупал и перепродавал земли, леса, дома,
помещал деньги
под закладные усадеб, многие операции его имели характер явно ростовщический.
Упираясь ладонями в ручки кресла, Бердников медленно приподнимал расплывчатое тело свое, подставляя
под него толстые ноги, птичьи глаза, мигая,
метали голубоватые искорки. Он бормотал...
Он уже не впервые
замечал, что Иван, уходя, старается, как актер
под занавес, сказать слова особенно раздражающие память и какие-то двусмысленные.
Давно уже
заметив, что солидные люди посматривают на Тагильского хмуро, Клим Иванович Самгин сообразил, что ему тоже следует отойти прочь от этого человека. Он шагнул вперед, но Тагильский подхватил его
под руку...
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют
под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это
заметить, но все как-то позабывал.
Городничий (запальчиво).Как ни се ни то? Как вы
смеете назвать его ни тем ни сем, да еще и черт знает чем? Я вас
под арест…
Хлестаков. Да, и в журналы
помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было
под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Заметив любознательность // Крестьян, дворовый седенький // К ним с книгой подошел: // — Купите! — Как ни тужился, // Мудреного заглавия // Не одолел Демьян: // «Садись-ка ты помещиком //
Под липой на скамеечку // Да сам ее читай!»
Она послала за доктором, послала в аптеку, заставила приехавшую с ней девушку и Марью Николаевну
месть, стирать пыль, мыть, что-то сама обмывала, промывала, что-то подкладывала
под одеяло.