Неточные совпадения
Клим и Дронов сняли ее, поставили на землю, но она, охнув, повалилась, точно кукла, мальчики едва успели
поддержать ее. Когда они повели ее домой, Лидия рассказала, что упала она не перелезая через забор, а пытаясь влезть по водосточной трубе
в окно комнаты Игоря.
У себя
в комнате, при огне, Клим увидал, что левый бок блузы Макарова потемнел, влажно лоснится, а со стула на пол капают черные капли. Лидия молча стояла пред ним,
поддерживая его падавшую на грудь голову, Таня, быстро оправляя постель Клима, всхлипывала...
Не важный актер
поддержал его, развернув свои познания
в истории...
В кухне на полу, пред большим тазом, сидел голый Диомидов, прижав левую руку ко груди,
поддерживая ее правой. С мокрых волос его текла вода, и казалось, что он тает, разлагается. Его очень белая кожа была выпачкана калом, покрыта синяками, изорвана ссадинами. Неверным жестом правой руки он зачерпнул горсть воды, плеснул ее на лицо себе, на опухший глаз; вода потекла по груди, не смывая с нее темных пятен.
Климу показалось, что у веселого студента подгибаются ноги; он
поддержал его под локоть, а Маракуев, резким движением руки сорвав повязку с лица, начал отирать ею лоб, виски, щеку, тыкать
в глаза себе.
Любаша вдруг выскочила из кресла, шагнула и, взмахнув руками, точно бросаясь
в воду, повалилась; если б Самгин не успел
поддержать ее, она бы с размаха ударилась о́ пол лицом. Варвара и Татьяна взяли ее под руки и увели.
Много пил чаю, рассказывал уличные и трактирные сценки, очень смешил ими Варвару и утешал Самгина,
поддерживая его убеждение, что, несмотря на суету интеллигенции, жизнь,
в глубине своей, покорно повинуется старым, крепким навыкам и законам.
Самгин не видел на лицах слушателей радости и не видел «огней души»
в глазах жителей, ему казалось, что все настроены так же неопределенно, как сам он, и никто еще не решил — надо ли радоваться?
В длинном ораторе он тотчас признал почтово-телеграфного чиновника Якова Злобина, у которого когда-то жил Макаров. Его «ура»
поддержали несколько человек, очень слабо и конфузливо, а сосед Самгина, толстенький,
в теплом пальто, заметил...
— Врешь! — крикнул парень; человек
в опорках
поддержал его...
За углом, на тумбе, сидел, вздрагивая всем телом, качаясь и тихонько всхлипывая, маленький, толстый старичок с рыжеватой бородкой,
в пальто, измазанном грязью; старичка с боков
поддерживали двое: постовой полицейский и человек
в котелке, сдвинутом на затылок; лицо этого человека было надуто, глаза изумленно вытаращены, он прилаживал мокрую, измятую фуражку на голову старика и шипел, взвизгивал...
Опираясь локтями на стол,
поддерживая ладонью подбородок, он протянул над столом левую руку с бокалом вина
в ней, и бесцветные глаза его смотрели
в лицо Самгина нехорошо, как будто вызывающе.
В его звонком голосе звучали едкие, задорные ноты.
Он бесшумно шагал по толстому ковру, голова его мелькала
в старинном круглом зеркале, которое бронзовые амуры
поддерживали на стене.
В двери, точно кариатида,
поддерживая шум или не пуская его
в соседнюю комнату, где тоже покрикивали, стояла Тося с папиросой
в зубах и, нахмурясь, отмахивая рукою дым от лица, вслушивалась
в неторопливую, самоуверенную речь красивого мужчины.
— Правильно! —
поддержал его только что изгнанный из университета Борис Депсамес, кудрявый брюнет, широкоплечий, стройный,
в поношенной студенческой тужурке, металлические пуговицы на ней он заменил черными и серыми.
Толстый человек
в старомодном сюртуке,
поддерживая руками живот, гудел глухим, жирным басом...
Журналист, брат революционера,
в свое время заподозренного
в провокации,
поддержал...
Неточные совпадения
Напутствуешь усопшего // И
поддержать в оставшихся // По мере сил стараешься // Дух бодр!
А если и действительно // Свой долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не
в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское //
Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Но
в 1770 году Двоекуров умер, и два градоначальника, последовавшие за ним, не только не
поддержали его преобразований, но даже, так сказать, загадили их.
Анна говорила, что приходило ей на язык, и сама удивлялась, слушая себя, своей способности лжи. Как просты, естественны были ее слова и как похоже было, что ей просто хочется спать! Она чувствовала себя одетою
в непроницаемую броню лжи. Она чувствовала, что какая-то невидимая сила помогала ей и
поддерживала ее.
Кити стояла с засученными рукавами у ванны над полоскавшимся
в ней ребенком и, заслышав шаги мужа, повернув к нему лицо, улыбкой звала его к себе. Одною рукою она
поддерживала под голову плавающего на спине и корячившего ножонки пухлого ребенка, другою она, равномерно напрягая мускул, выжимала на него губку.