Неточные совпадения
— Это не совсем так, но очень умно. Прекрасная
память у тебя. И, конечно, ты прав:
девушки всегда забегают несколько вперед, воображая неизбежное. Ты успокоил меня. Я и Тимофей так дорожим отношениями, которые создались и все крепнут между нами…
Ярким зимним днем Самгин медленно шагал по набережной Невы, укладывая в
памяти наиболее громкие фразы лекции. Он еще издали заметил Нехаеву,
девушка вышла из дверей Академии художеств, перешла дорогу и остановилась у сфинкса, глядя на реку, покрытую ослепительно блестевшим снегом; местами снег был разорван ветром и обнажались синеватые лысины льда. Нехаева поздоровалась с Климом, ласково улыбаясь, и заговорила своим слабым голосом...
Клим поклонился, наблюдая, как безуспешно она пытается собрать волосы. Он молчал.
Память не подсказывала значительных слов, а простые, обыденные слова не доходили до этой
девушки. Его смущало ощущение какой-то неловкости или опасности.
Говорила она неохотно, как жена, которой скучно беседовать с мужем. В этот вечер она казалась старше лет на пять. Окутанная шалью, туго обтянувшей ее плечи, зябко скорчившись в кресле, она, чувствовал Клим, была где-то далеко от него. Но это не мешало ему думать, что вот
девушка некрасива, чужда, а все-таки хочется подойти к ней, положить голову на колени ей и еще раз испытать то необыкновенное, что он уже испытал однажды. В его
памяти звучали слова Ромео и крик дяди Хрисанфа...
«Какая изломанная, жалкая», — думал он, сидя в ресторане, а
память услужливо подсказывала нелепые фразы и вопросы
девушки.
Неточные совпадения
Она как будто слушала курс жизни не по дням, а по часам. И каждый час малейшего, едва заметного опыта, случая, который мелькнет, как птица, мимо носа мужчины, схватывается неизъяснимо быстро
девушкой: она следит за его полетом вдаль, и кривая, описанная полетом линия остается у ней в
памяти неизгладимым знаком, указанием, уроком.
Я запомнил только, что эта бедная
девушка была недурна собой, лет двадцати, но худа и болезненного вида, рыжеватая и с лица как бы несколько похожая на мою сестру; эта черта мне мелькнула и уцелела в моей
памяти; только Лиза никогда не бывала и, уж конечно, никогда и не могла быть в таком гневном исступлении, в котором стояла передо мной эта особа: губы ее были белы, светло-серые глаза сверкали, она вся дрожала от негодования.
Но, как назло княгине, у меня
память была хороша. Переписка со мной, долго скрываемая от княгини, была наконец открыта, и она строжайше запретила людям и горничным доставлять письма молодой
девушке или отправлять ее письма на почту. Года через два стали поговаривать о моем возвращении. «Эдак, пожалуй, каким-нибудь добрым утром несчастный сын брата отворит дверь и взойдет, чего тут долго думать да откладывать, — мы ее выдадим замуж и спасем от государственного преступника, человека без религии и правил».
Главное же, я знал и был совершенно убежден в том, что встречу Биче Сениэль,
девушку,
память о которой лежала во мне все эти дни светлым и неясным движением мыслей.
Но, кроме сознания, что мир время от времени пускает бродить детей, даже не позаботившись одернуть им рубашку, подол которой они суют в рот, красуясь торжественно и пугливо, — не было у меня к этой
девушке ничего пристального или знойного, что могло бы быть выражено вопреки воле и
памяти.