Неточные совпадения
Но
учитель не носил очков, и всегда именно он читал вслух лиловые тетрадки, перелистывая нерешительно, как будто ожидая, что бумага вспыхнет под его раскаленными
пальцами.
Учитель встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался человеком только что проснувшимся. Он тотчас ложился вверх лицом на койку, койка уныло скрипела. Запустив
пальцы рук в рыжие, нечесанные космы жестких и прямых волос, подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на учеников, он спрашивал и рассказывал тихим голосом, внятными словами, но Дронов находил, что
учитель говорит «из-под печки».
Особенно жутко было, когда
учитель, говоря, поднимал правую руку на уровень лица своего и ощипывал в воздухе
пальцами что-то невидимое, — так повар Влас ощипывал рябчиков или другую дичь.
— Представь — играю! — потрескивая сжатыми
пальцами, сказал Макаров. — Начал по слуху, потом стал брать уроки… Это еще в гимназии. А в Москве
учитель мой уговаривал меня поступить в консерваторию. Да. Способности, говорит. Я ему не верю. Никаких способностей нет у меня. Но — без музыки трудно жить, вот что, брат…
— Нет, — упрямо, но не спеша твердил Федор Васильевич, мягко улыбаясь, поглаживая усы холеными
пальцами, ногти их сияли, точно перламутр. — Нет, вы стремитесь компрометировать жизнь, вы ее опыливаете-те-те чепухой. А жизнь, батенька, надобно любить, именно — любить, как строгого, но мудрого
учителя, да, да! В конце концов она все делает по-хорошему.
Жесткие волосы
учителя, должно быть, поредели, они лежали гладко, как чепчик, под глазами вздуты синеватые пузыри, бритые щеки тоже пузырились, он часто гладил щеки и нос пухлыми
пальцами левой руки, а правая непрерывно подносила к толстым губам варенье, бисквиты, конфекты.
Неточные совпадения
Он не ошибся:
учитель, загнув в книгу
палец, вышел с Райским на улицу и указал, как пройти одну улицу, потом завернуть направо, потом налево.
А он прежде всего воззрился в
учителя: какой он, как говорит, как нюхает табак, какие у него брови, бакенбарды; потом стал изучать болтающуюся на животе его сердоликовую печатку, потом заметил, что у него большой
палец правой руки раздвоен посередине и представляет подобие двойного ореха.
Только совестясь опекуна, не бросал Райский этой пытки, и кое-как в несколько месяцев удалось ему сладить с первыми шагами. И то он все капризничал: то играл не тем
пальцем, которым требовал
учитель, а каким казалось ему ловчее, не хотел играть гамм, а ловил ухом мотивы, какие западут в голову, и бывал счастлив, когда удавалось ему уловить ту же экспрессию или силу, какую слышал у кого-нибудь и поразился ею, как прежде поразился штрихами и точками
учителя.
Я все мечтал — и давно мечтал — об этом вояже, может быть с той минуты, когда
учитель сказал мне, что если ехать от какой-нибудь точки безостановочно, то воротишься к ней с другой стороны: мне захотелось поехать с правого берега Волги, на котором я родился, и воротиться с левого; хотелось самому туда, где
учитель указывает
пальцем быть экватору, полюсам, тропикам.
Подай, говорят тебе, негодяй!» — сказал грозный
учитель, схватил
пальцами масляный блин и выбросил его за окно, строго запретив бегавшим по двору школьникам поднимать его.