Неточные совпадения
— Когда роешься в книгах — время течет незаметно, и вот я опоздал домой к чаю, — говорил он, выйдя
на улицу, морщась от солнца. В разбухшей, измятой шляпе, в
пальто, слишком широком и длинном для него, он был похож
на банкрота купца, который долго сидел в тюрьме и только что вышел оттуда. Он шагал важно, как гусь, держа
руки в карманах, длинные рукава
пальто смялись глубокими складками. Рыжие щеки Томилина сыто округлились, голос звучал уверенно, и в словах его Клим слышал строгость наставника.
Он сделал это
на следующий день; тотчас же после завтрака пошел к ней наверх и застал ее одетой к выходу в
пальто, шляпке, с зонтиком в
руках, — мелкий дождь лизал стекла окон.
Дня через три, вечером, он стоял у окна в своей комнате, тщательно подпиливая только что остриженные ногти. Бесшумно открылась калитка, во двор шагнул широкоплечий человек в
пальто из парусины, в белой фуражке, с маленьким чемоданом в
руке. Немного прикрыв калитку, человек обнажил коротко остриженную голову, высунул ее
на улицу, посмотрел влево и пошел к флигелю, раскачивая чемоданчик, поочередно выдвигая плечи.
— И я вас, — ответила горничная весело и пытаясь взять
пальто из
рук Кутузова, но он сам повесил его
на вешалку.
— Это вы, Самгин? — окрикнул его человек, которого он только что обогнал. Его подхватил под
руку Тагильский, в сером
пальто, в шляпе, сдвинутой
на затылок, и нетрезвый; фарфоровое лицо его в красных пятнах, глаза широко открыты и смотрят напряженно, точно боясь мигнуть.
Клим отказался. Тогда Тагильский, пожав его
руку маленькой, но крепкой
рукою, поднял воротник
пальто, надвинул шляпу
на глаза и свернул за угол, шагая так твердо, как это делает человек, сознающий, что он выпил лишнее.
Часа через полтора Самгин шагал по улице, следуя за одним из понятых, который покачивался впереди него, а сзади позванивал шпорами жандарм. Небо
на востоке уже предрассветно зеленело, но город еще спал, окутанный теплой, душноватой тьмою. Самгин немножко любовался своим спокойствием, хотя было обидно идти по пустым улицам за человеком, который, сунув
руки в карманы
пальто, шагал бесшумно, как бы не касаясь земли ногами, точно он себя нес
на руках, охватив ими бедра свои.
— Достань порошки… в кармане
пальто, — говорила она, стуча зубами, и легла
на постель, вытянув
руки вдоль тела, сжав кулаки. — И — воды. Запри дверь. — Вздохнув, она простонала...
— Послушай, — бормотал Клим, встряхивая
пальто, висевшее
на руке его. — Какие порошки? Надо позвать доктора… Ты — отравилась чем-нибудь?
Самгин ошеломленно опустил
руки,
пальто упало
на пол, путаясь в нем ногами, он налил в стакан воды, подал ей порошок, наклонился над ее лицом.
Клим не успел ответить; тщедушный человечек в сером
пальто, в шапке, надвинутой
на глаза, схватившись
руками за портфель его, тонко взвизгнул...
Самгин взглянул
на почерк, и
рука его, странно отяжелев, сунула конверт в карман
пальто. По лестнице он шел медленно, потому что сдерживал желание вбежать по ней, а придя в номер, тотчас выслал слугу, запер дверь и, не раздеваясь, только сорвав с головы шляпу, вскрыл конверт.
Туробоев не ответил. Он шагал стремительно, наклонясь вперед, сунув
руки в карманы и оставляя за собой в воздухе голубые волокна дыма папиросы. Поднятый воротник легкого
пальто, клетчатое кашне и что-то в его фигуре делали его похожим
на парижского апаша, из тех, какие танцуют
на эстрадах ресторанов.
Морозов быстро посторонился. Тогда в прихожую нырком, наклоня голову, вскочил небольшой человечек, в
пальто, слишком широком и длинном для его фигуры, в шапке, слишком большой для головы; извилистым движением всего тела и размахнув
руками назад, он сбросил
пальто на пол, стряхнул шапку туда же и сорванным голосом спросил...
На нем незастегнутое
пальто, в одной
руке он держал шляпу, в другой — бутылку водки. Судя по мутным глазам, он сильно выпил, но его кривые ноги шагали твердо.
Он стоял в
пальто, в шапке, в глубоких валяных ботиках
на ногах и, держа под мышкой палку, снимал с
рук перчатки. Оказалось, что он провел ночь у роженицы, в этой же улице.
В кухне было тихо,
на улице — не стреляли, но даже сквозь ставню доходил глухой, возбужденный говор. Усиленно стараясь подавить неприятнейшее напряжение нервов, Самгин не спеша начал одеваться. Левая
рука не находила рукава
пальто.
Дьякон неестественно изогнулся, перекинулся
на колени, схватил палку обеими
руками и замахал ею; тут человек в
пальто, подпоясанном ремнем, подскочив к нему, вскричал жестяным голосом...
Лампа, плохо освещая просторную кухню, искажала формы вещей: медная посуда
на полках приобрела сходство с оружием, а белая масса плиты — точно намогильный памятник. В мутном пузыре света старики сидели так, что их разделял только угол стола. Ногти у медника были зеленоватые, да и весь он казался насквозь пропитанным окисью меди. Повар, в
пальто, застегнутом до подбородка, сидел не по-стариковски прямо и гордо; напялив шапку
на колено, он прижимал ее
рукой, а другою дергал свои реденькие усы.
По двору в сарай прошли Калитин и водопроводчик, там зажгли огонь. Самгин тихо пошел туда, говоря себе, что этого не надо делать. Он встал за неоткрытой половинкой двери сарая; сквозь щель
на пальто его легла полоса света и разделила надвое; стирая
рукой эту желтую ленту, он смотрел в щель и слушал.
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона, остановилась
на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув
руки; из-за угла выскочил человек в сером
пальто, прыгнул в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый человек накинул
на плечи шубу, надел мохнатую шапку.
Там слышен был железный шум пролетки; высунулась из-за угла, мотаясь, голова лошади, танцевали ее передние ноги; каркающий крик повторился еще два раза, выбежал человек в сером
пальто, в фуражке, нахлобученной
на бородатое лицо, — в одной его
руке блестело что-то металлическое, в другой болтался небольшой ковровый саквояж; человек этот невероятно быстро очутился около Самгина, толкнул его и прыгнул с панели в дверь полуподвального помещения с новенькой вывеской над нею...
Но спрашивал он мало, а больше слушал Марину, глядя
на нее как-то подчеркнуто почтительно. Шагал по улицам мерным, легким шагом солдата, сунув
руки в карманы черного, мохнатого
пальто, носил бобровую шапку с козырьком, и глаза его смотрели из-под козырька прямо, неподвижно, не мигая. Часто посещал церковные службы и, восхищаясь пением, говорил глубоким баритоном...
Самгин успел освободить из
пальто лишь одну
руку, другая бессильно опустилась, точно вывихнутая, и
пальто соскользнуло с нее
на пол. В полутемной прихожей стало еще темнее, удушливей, Самгин прислонился к стене спиной, пробормотал...
Он встал, пошел к себе в комнату, но в вестибюле его остановил странный человек, в расстегнутом
пальто на меху, с каракулевой шапкой в
руке,
на его большом бугристом лице жадно вытаращились круглые, выпуклые глаза,
на голове — клочья полуседой овечьей шерсти, голова — большая и сидит
на плечах, шеи — не видно, человек кажется горбатым.
Проехал воз, огромный, хитро нагруженный венскими стульями, связанные соломой, они возвышались почти до вторых этажей, толстая рыжая лошадь и краснорожий ломовой извозчик, в сравнении с величиной воза, были смешно маленькими, рядом с извозчиком шагал студент в расстегнутом
пальто, в фуражке
на затылке, размахивая
руками, он кричит...
Ломовой счастливо захохотал, Клим Иванович пошел тише, желая послушать, что еще скажет извозчик. Но
на панели пред витриной оружия стояло человек десять, из магазина вышел коренастый человек, с бритым лицом под бобровой шапкой, в
пальто с обшлагами из меха, взмахнул
рукой и, громко сказав: «В дантиста!» — выстрелил. В проходе во двор
на белой эмалированной вывеске исчезла буква а, стрелок, самодовольно улыбаясь, взглянул
на публику, кто-то одобрил его...
Егеря молча слушало человек шесть, один из них, в
пальто на меху с поднятым воротником, в бобровой шапке, с красной тугой шеей,
рукою в перчатке пригладил усы, сказал, вздохнув...