Неточные совпадения
Его длинные
ноги не сгибаются, длинные руки с кривыми
пальцами шевелятся нехотя, неприятно, он одет всегда в длинный, коричневый сюртук, обут в бархатные сапоги
на меху и
на мягких подошвах.
Пообедав, он пошел в мезонин к Дронову, там уже стоял, прислонясь к печке, Макаров, пуская в потолок струи дыма, разглаживая
пальцем темные тени
на верхней губе, а Дронов, поджав
ноги под себя, уселся
на койке в позе портного и визгливо угрожал кому-то...
В августе, хмурым вечером, возвратясь с дачи, Клим застал у себя Макарова; он сидел среди комнаты
на стуле, согнувшись, опираясь локтями о колени, запустив
пальцы в растрепанные волосы; у
ног его лежала измятая, выгоревшая
на солнце фуражка. Клим отворил дверь тихо, Макаров не пошевелился.
Сложив щепотью тоненькие, острые
пальцы, тыкала ими в лоб, плечи, грудь Клима и тряслась, едва стоя
на ногах, быстро стирая ладонью слезы с лица.
Стремительные глаза Лютова бегали вокруг Самгина, не в силах остановиться
на нем, вокруг дьякона, который разгибался медленно, как будто боясь, что длинное тело его не уставится в комнате. Лютов обожженно вертелся у стола, теряя туфли с босых
ног; садясь
на стул, он склонялся головою до колен, качаясь, надевал туфлю, и нельзя было понять, почему он не падает вперед, головою о пол. Взбивая
пальцами сивые волосы дьякона, он взвизгивал...
И часто бывало так, что взволнованный ожиданием или чем-то иным неугомонный человек, подталкиваемый их локтями, оказывался затисканным во двор. Это случилось и с Климом. Чернобородый человек посмотрел
на него хмурым взглядом темных глаз и через минуту наступил каблуком
на пальцы ноги Самгина. Дернув
ногой, Клим толкнул его коленом в зад, — человек обиделся...
Она ушла легкой своей походкой, осторожно ступая
на пальцы ног. Не хватало только, чтоб она приподняла юбку, тогда было бы похоже, что она идет по грязной улице.
Большой, бородатый человек, удивительно пыльный, припадая
на одну
ногу, свалился в двух шагах от Самгина, крякнул, достал
пальцами из волос затылка кровь, стряхнул ее с
пальцев на землю и, вытирая руку о передник, сказал ровным голосом, точно вывеску прочитал...
В зеркале Самгин видел, что музыку делает в углу маленький черный человечек с взлохмаченной головой игрушечного чертика; он судорожно изгибался
на стуле, хватал клавиши длинными
пальцами, точно лапшу месил, музыку плохо слышно было сквозь топот и шарканье
ног, смех, крики, говор зрителей; но был слышен тревожный звон хрустальных подвесок двух люстр.
Пела она, размахивая пенсне
на черном шнурке, точно пращой, и пела так, чтоб слушатели поняли: аккомпаниатор мешает ей. Татьяна, за спиной Самгина, вставляла в песню недобрые словечки, у нее, должно быть, был неистощимый запас таких словечек, и она разбрасывала их не жалея. В буфет вошли Лютов и Никодим Иванович, Лютов шагал, ступая
на пальцы ног, сафьяновые сапоги его мягко скрипели, саблю он держал обеими руками, за эфес и за конец, поперек живота; писатель, прижимаясь плечом к нему, ворчал...
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы,
на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел
на виске, и левая
нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок
на плечо Лютова, подняв руку выше головы, сжимая и разжимая
пальцы.
Варвара ставила термометр Любаше, Кумов встал и ушел, ступая
на пальцы ног, покачиваясь, балансируя руками. Сидя с чашкой чая в руке
на ручке кресла, а другой рукой опираясь о плечо Любаши, Татьяна начала рассказывать невозмутимо и подробно, без обычных попыток острить.
— Позвольте однако! — возмущенно воскликнул человек с забинтованной
ногою и палкой в руке. Поярков зашипел
на него, а Дьякон, протянув к нему длинную руку с растопыренными
пальцами, рычал...
Кутузов, задернув драпировку, снова явился в зеркале, большой, белый, с лицом очень строгим и печальным. Провел обеими руками по остриженной голове и, погасив свет, исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим, ступая
на пальцы ног, встал и тоже подошел к незавешенному окну. Горит фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня
на грязной, сырой стене.
«И это жизнь», — мысленно воскликнул он, согнувшись, возясь с
ногой, выпачкал
пальцы и, глядя
на них, увидел раздавленного Диомидова, услышал его крик...
— Н-нет, братья, — разрезал воздух высокий, несколько истерический крик. Самгин ткнулся в спину Туробоева и, приподнявшись
на пальцах ног, взглянул через его плечо, вперед, откуда кричал высокий голос.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся
на группу рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом;
на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя
на коленях, перевязывала ему
ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил
пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Песня мешала уснуть, точно зубная боль, еще не очень сильная, но грозившая разыграться до мучительной. Самгин спустил
ноги с нар, осторожно коснулся деревянного пола и зашагал по камере, ступая
на пальцы, как ходят по тонкому слою льда или по непрочной, гибкой дощечке через грязь.
Было почти приятно смотреть, как Иван Дронов, в кургузенькой визитке и соломенной шляпе, спрятав руки в карманы полосатых брюк, мелкими шагами бегает полчаса вдоль стены, наклонив голову, глядя под
ноги себе, или вдруг, точно наткнувшись
на что-то, остановится и щиплет
пальцами светло-рыжие усики.
Он быстро выпил стакан чаю, закурил папиросу и прошел в гостиную, — неуютно, не прибрано было в ней. Зеркало мельком показало ему довольно статную фигуру человека за тридцать лет, с бледным лицом, полуседыми висками и негустой острой бородкой. Довольно интересное и даже как будто новое лицо. Самгин оделся, вышел в кухню, — там сидел товарищ Яков, рассматривая синий ноготь
на большом
пальце голой
ноги.
— Сегодня — пою! Ой, Клим, страшно! Ты придешь? Ты — речи народу говорил? Это тоже страшно? Это должно быть страшнее, чем петь! Я
ног под собою не слышу, выходя
на публику, холод в спине, под ложечкой — тоска! Глаза, глаза, глаза, — говорила она, тыкая
пальцем в воздух. — Женщины — злые, кажется, что они проклинают меня, ждут, чтоб я сорвала голос, запела петухом, — это они потому, что каждый мужчина хочет изнасиловать меня, а им — завидно!
«Посмотрим, как делают религию
на заводе искусственных минеральных вод! Но — как же я увижу?» Подвинув
ногу по мягкому
на полу, он уперся ею в стену, а пошарив по стене рукою, нашел тряпочку, пошевелил ее, и пред глазами его обнаружилась продолговатая, шириною в
палец, светлая полоска.
Дуняша положила руку Лютова
на грудь его, но рука снова сползла и
палец коснулся паркета. Упрямство мертвой руки не понравилось Самгину, даже заставило его вздрогнуть. Макаров молча оттеснил Алину в угол комнаты, ударом
ноги открыл там дверь, сказал Дуняше: «Иди к ней!» — и обратился к Самгину...
Сидя
на скамье, Самгин пытался снять ботики, они как будто примерзли к ботинкам, а
пальцы ног нестерпимо ломило. За его усилиями наблюдал, улыбаясь ласково, старичок в желтой рубахе. Сунув большие
пальцы рук за [пояс], кавказский ремень с серебряным набором, он стоял по-солдатски, «пятки — вместе, носки — врозь», весь гладенький, ласковый, с аккуратно подстриженной серой бородкой, остроносый, быстроглазый.
Самгин привстал
на пальцах ног, вытянулся и через головы людей увидал: прислонясь к стене, стоит высокий солдат с забинтованной головой, с костылем под мышкой, рядом с ним — толстая сестра милосердия в темных очках
на большом белом лице, она молчит, вытирая губы углом косынки.
Неточные совпадения
Она чувствовала,что глаза ее раскрываются больше и больше, что
пальцы на руках и
ногах нервно движутся, что внутри что-то давит дыханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают ее.
Упав
на колени пред постелью, он держал пред губами руку жены и целовал ее, и рука эта слабым движением
пальцев отвечала
на его поцелуи. А между тем там, в
ногах постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огонек над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же, с тем же правом, с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
Я и теперь чувствую, вот они, пуды
на руках,
на ногах,
на пальцах.
— Вот
на этом поле, — сказал Ноздрев, указывая
пальцем на поле, — русаков такая гибель, что земли не видно; я сам своими руками поймал одного за задние
ноги.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке
на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых
на босую
ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье
на лавке, с пером в руках, чернилами
на пальцах и даже
на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади
пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.