Неточные совпадения
Проповедник посмотрел в книжку и продолжал
очень спокойно, словно он рассказывает обыкновенное и
давно известное всем...
— Возмущенных — мало! — сказал он, встряхнув головой. — Возмущенных я не видел. Нет. А какой-то… странный человек в белой шляпе собирал добровольцев могилы копать. И меня приглашал.
Очень… деловитый. Приглашал так, как будто он
давно ждал случая выкопать могилу. И — большую, для многих.
Он славился как человек
очень деловой, любил кутнуть в «Стрельне», у «Яра», ежегодно ездил в Париж, с женою
давно развелся, жил одиноко в большой, холодной квартире, где даже в ясные дни стоял пыльный сумрак, неистребимый запах сигар и сухого тления.
Но в этот вечер они смотрели на него с вожделением, как смотрят любители вкусно поесть на редкое блюдо. Они слушали его рассказ с таким безмолвным напряжением внимания, точно он столичный профессор, который читает лекцию в глухом провинциальном городе обывателям,
давно стосковавшимся о необыкновенном. В комнате было тесно, немножко жарко, в полумраке сидели согнувшись покорные люди, и было
очень хорошо сознавать, что вчерашний день — уже история.
Самгин был
очень польщен тем, что Дуняша встретила его как любовника, которого
давно и жадно ждала. Через час сидели пред самоваром, и она, разливая чай, поспешно говорила...
Эти новые мысли слагались
очень легко и просто, как
давно уже прочувствованные. Соблазнительно легко. Но мешал думать гул голосов вокруг. За спиной Самгина, в соседнем отделении, уже началась дорожная беседа, говорило несколько голосов одновременно, — и каждый как бы старался прервать ехидно сладкий, взвизгивающий голосок, который быстро произносил вятским говорком...
Самгин не мог сосредоточить внимание на ораторе, речь его казалась
давно знакомой. И он был
очень доволен, когда Декаполитов, наклонясь вперед, сказал...
Самгин
давно не беседовал с ним, и антипатия к этому человеку несколько растворилась в равнодушии к нему. В этот вечер Безбедов казался смешным и жалким, было в нем даже что-то детское. Толстый, в синей блузе с незастегнутым воротом, с обнаженной белой пухлой шеей, с безбородым лицом, он
очень напоминал «Недоросля» в изображении бесталанного актера. В его унылой воркотне слышалось нечто капризное.
Зашли в ресторан, в круглый зал, освещенный ярко, но мягко, на маленькой эстраде играл струнный квартет, музыка
очень хорошо вторила картавому говору, смеху женщин, звону стекла, народа было
очень много, и все как будто
давно знакомы друг с другом; столики расставлены как будто так, чтоб удобно было любоваться костюмами дам; в центре круга вальсировали высокий блондин во фраке и тоненькая дама в красном платье, на голове ее, точно хохол необыкновенной птицы, возвышался большой гребень, сверкая цветными камнями.
—
Давно это было. И —
очень похоже на анекдот.
Но хотя я перерыл все комоды, я нашел только в одном — наши дорожные зеленые рукавицы, а в другом — одну лайковую перчатку, которая никак не могла годиться мне: во-первых, потому, что была чрезвычайно стара и грязна, во-вторых, потому, что была для меня слишком велика, а главное потому, что на ней недоставало среднего пальца, отрезанного, должно быть, еще
очень давно, Карлом Иванычем для больной руки.
Контора была от него с четверть версты. Она только что переехала на новую квартиру, в новый дом, в четвертый этаж. На прежней квартире он был когда-то мельком, но
очень давно. Войдя под ворота, он увидел направо лестницу, по которой сходил мужик с книжкой в руках; «дворник, значит; значит, тут и есть контора», и он стал подниматься наверх наугад. Спрашивать ни у кого ни об чем не хотел.
— Я давно не подходил к вашему окну, — произнес потрясенный рассказом Ива Стильтон, — давно…
очень давно. Но мне теперь кажется, что там все еще горит зеленая лампа… лампа, озаряющая темноту ночи… Простите меня.
Неточные совпадения
— Вот, я приехал к тебе, — сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз с лица брата. — Я
давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я
очень поправился, — говорил он, обтирая свою бороду большими худыми ладонями.
— Да ведь я ее
давно знаю. Она
очень добрая, кажется, mais excessivement terre-à-terre. [но
очень прозаическая.] Но всё-таки я ей
очень был рад.
В Левинском,
давно пустынном доме теперь было так много народа, что почти все комнаты были заняты, и почти каждый день старой княгине приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого внука или внучку за особенный столик. И для Кити, старательно занимавшейся хозяйством, было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах гостей и детей выходило
очень много.
— Здравствуйте, княжна! — сказала Анна Павловна с притворною улыбкой, столь непохожею на прежнее ее обращение. —
Очень приятно познакомиться, — обратилась она к князю. — Вас
давно ждали, князь.
Левин уже
давно сделал замечание, что, когда с людьми бывает неловко от их излишней уступчивости, покорности, то
очень скоро сделается невыносимо от их излишней требовательности и придирчивости. Он чувствовал, что это случится и с братом. И, действительно, кротости брата Николая хватило не надолго. Он с другого же утра стал раздражителен и старательно придирался к брату, затрогивая его за самые больные места.