Неточные совпадения
Обжигаясь,
оглядываясь, Долганов выпил стакан кофе, молча подвинул его хозяйке, встал и принял сходство с карликом
на ходулях. Клим подумал, что он хочет проститься и уйти, но Долганов подошел к
стене, постучал пальцами по деревянной обшивке и — одобрил...
«В какие глупые положения попадаю», — подумал Самгин,
оглядываясь. Бесшумно отворялись двери, торопливо бегали белые фигуры сиделок, от
стены исходил запах лекарств, в стекла окна торкался ветер. В коридор вышел из палаты Макаров, развязывая
на ходу завязки халата, взглянул
на Клима, задумчиво спросил...
Здесь,
на воздухе, выстрелы трещали громко, и после каждого хотелось тряхнуть головой, чтобы выбросить из уха сухой, надсадный звук. Было слышно и визгливое нытье летящих пуль. Самгин
оглянулся назад — двери сарая были открыты, задняя его
стена разобрана; пред широкой дырою
на фоне голубоватого неба стояло голое дерево, — в сарае никого не было.
Самгин снял шляпу, поправил очки,
оглянулся: у окна, раскаленного солнцем, — широкий кожаный диван, пред ним,
на полу, — старая, истоптанная шкура белого медведя, в углу — шкаф для платья с зеркалом во всю величину двери; у
стены — два кожаных кресла и маленький, круглый стол, а
на нем графин воды, стакан.
Самгин
оглядывался. Комната была обставлена, как в дорогом отеле, треть ее отделялась темно-синей драпировкой, за нею — широкая кровать, оттуда доносился очень сильный запах духов. Два открытых окна выходили в небольшой старый сад, ограниченный
стеною, сплошь покрытой плющом, вершины деревьев поднимались
на высоту окон, сладковато пахучая сырость втекала в комнату, в ней было сумрачно и душно. И в духоте этой извивался тонкий, бабий голосок, вычерчивая словесные узоры...
Озябшими руками Самгин снял очки, протер стекла,
оглянулся: маленькая комната, овальный стол, диван, три кресла и полдюжины мягких стульев малинового цвета у
стен, шкаф с книгами, фисгармония,
на стене большая репродукция с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина, с грубым лицом, в объятиях змеи, толстой, как водосточная труба, голова змеи —
на плече женщины.
У входа в ограду Таврического дворца толпа, оторвав Самгина от его спутника, вытерла его спиною каменный столб ворот, втиснула за ограду, затолкала в угол, тут было свободнее. Самгин отдышался, проверил целость пуговиц
на своем пальто,
оглянулся и отметил, что в пределах ограды толпа была не так густа, как
на улице, она прижималась к
стенам, оставляя перед крыльцом дворца свободное пространство, но люди с улицы все-таки не входили в ограду, как будто им мешало какое-то невидимое препятствие.
Неточные совпадения
Между двух холмов лепилась куча домов, которые то скрывались, то появлялись из-за бахромы набегавших
на берег бурунов: к вершинам холмов прилипло облако тумана. «Что это такое?» — спросил я лоцмана. «Dover», — каркнул он. Я
оглянулся налево: там рисовался неясно сизый, неровный и крутой берег Франции. Ночью мы бросили якорь
на Спитгедском рейде, между островом Вайтом и крепостными
стенами Портсмута.
— Да я-то не знала. Думаю — я выдала. Хожу, хожу от
стены до
стены, не могу не думать. Думаю: выдала. Лягу, закроюсь и слышу — шепчет кто-то мне
на ухо: выдала, выдала Митина, Митина выдала. Знаю, что это галлюцинация, и не могу не слушать. Хочу заснуть — не могу, хочу не думать — тоже не могу. Вот это было ужасно! — говорила Лидия, всё более и более волнуясь, наматывая
на палец прядь волос и опять разматывая ее и всё
оглядываясь.
Нехлюдов
оглянулся на англичанина, готовый итти с ним, но англичанин что-то записывал в свою записную книжку. Нехлюдов, не отрывая его, сел
на деревянный диванчик, стоявший у
стены, и вдруг почувствовал страшную усталость. Он устал не от бессонной ночи, не от путешествия, не от волнения, а он чувствовал, что страшно устал от всей жизни. Он прислонился к спинке дивана,
на котором сидел, закрыл глаза и мгновенно заснул тяжелым, мертвым сном.
На столе горела, оплывая и отражаясь в пустоте зеркала, сальная свеча, грязные тени ползали по полу, в углу перед образом теплилась лампада, ледяное окно серебрил лунный свет. Мать
оглядывалась, точно искала чего-то
на голых
стенах,
на потолке.
Мать оперлась спиной о
стену и, закинув голову, слушала их негромкие, взвешивающие слова. Встала Татьяна,
оглянулась и снова села. Ее зеленые глаза блестели сухо, когда она недовольно и с пренебрежением
на лице посмотрела
на мужиков.