Неточные совпадения
И часто бывало так, что взволнованный ожиданием или чем-то иным неугомонный
человек, подталкиваемый их локтями, оказывался затисканным во двор. Это случилось и с Климом. Чернобородый
человек посмотрел
на него хмурым взглядом темных глаз и через минуту наступил каблуком
на пальцы ноги Самгина. Дернув ногой, Клим толкнул его коленом в зад, —
человек обиделся...
Обиделись еще двое и, не слушая объяснений, ловко и быстро маневрируя, вогнали Клима
на двор, где сидели три полицейских солдата, а
на земле, у крыльца, громко храпел неказисто одетый и, должно быть, пьяный
человек. Через несколько минут втолкнули еще одного, молодого, в светлом костюме, с рябым лицом; втолкнувший сказал солдатам...
Самгин слушал, улыбаясь и не находя нужным возражать Кумову. Он — пробовал и убедился, что это бесполезно: выслушав его доводы, Кумов продолжал говорить свое, как
человек, несокрушимо верующий, что его истина — единственная. Он не сердился, не
обижался, но иногда слова так опьяняли его, что он начинал говорить как-то судорожно и уже совершенно непонятно; указывая рукой в окно, привстав, он говорил с восторгом, похожим
на страх...
К
людям он относился достаточно пренебрежительно, для того чтоб не очень
обижаться на них, но они настойчиво показывали ему, что он — лишний в этом городе. Особенно демонстративно действовали судейские, чуть не каждый день возлагая
на него казенные защиты по мелким уголовным делам и задерживая его гражданские процессы. Все это заставило его отобрать для продажи кое-какое платье, мебель, ненужные книги, и как-то вечером, стоя среди вещей, собранных в столовой, сунув руки в карманы, он мысленно декламировал...
Неточные совпадения
Одна треть государственных
людей, стариков, были приятелями его отца и знали его в рубашечке; другая треть были с ним
на «ты», а третья — были хорошие знакомые; следовательно, раздаватели земных благ в виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и не могли обойти своего; и Облонскому не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только не отказываться, не завидовать, не ссориться, не
обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и не делал.
— Бедность не порок, дружище, ну да уж что! Известно, порох, не мог обиды перенести. Вы чем-нибудь, верно, против него
обиделись и сами не удержались, — продолжал Никодим Фомич, любезно обращаясь к Раскольникову, — но это вы напрасно: на-и-бла-га-а-ар-р-род-нейший, я вам скажу,
человек, но порох, порох! Вспылил, вскипел, сгорел — и нет! И все прошло! И в результате одно только золото сердца! Его и в полку прозвали: «поручик-порох»…
Лариса (постепенно слабеющим голосом). Нет, нет, зачем!.. Пусть веселятся, кому весело… Я не хочу мешать никому! Живите, живите все! Вам надо жить, а мне надо… умереть… Я ни
на кого не жалуюсь, ни
на кого не
обижаюсь… вы все хорошие
люди… я вас всех… всех люблю. (Посылает поцелуй.)
Карандышев. Уж вы слишком невзыскательны. Кнуров и Вожеватов мечут жребий, кому вы достанетесь, играют в орлянку — и это не оскорбление? Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят
на вас, как
на женщину, как
на человека, —
человек сам располагает своей судьбой; они смотрят
на вас как
на вещь. Ну, если вы вещь, это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и
обижаться не может.
— Каков? — перебил Штольц. — Он как будто
обиделся! Я рекомендую его как порядочного
человека, а он спешит разочаровать
на свой счет!