Неточные совпадения
— Я говорю ей: ты еще девчонка, — рассказывал Дронов мальчикам. — И ему тоже говорю…
Ну, ему,
конечно, интересно; всякому интересно, когда в него влюбляются.
—
Ну, из-за чего ссорятся мужчины с женщинами? Из-за мужчин, из-за женщин,
конечно. Он стал просить у меня свои деньги, а я пошутила, не отдала. Тогда он стащил книжку, и мне пришлось заявить об этом мировому судье. Тут Ванька отдал мне книжку; вот и все.
—
Ну, а — как дядя Яков? Болен? Хм… Недавно на вечеринке один писатель, народник, замечательно рассказывал о нем. Такое, знаешь, житие. Именно — житие, а не жизнь. Ты,
конечно, знаешь, что он снова арестован в Саратове?
—
Ну,
конечно, — согласилась Марина. — Теперь начали понимать это. Вот послушайте-ка Нехаеву.
—
Конечно, это громогласной медью трубит, когда маленький человечек Вселенную именует глупостью,
ну, а все-таки это смешно.
— Идолопоклонство,
конечно. «Приидите, поклонимся и припадем цареви и богу нашему» — н-да!
Ну все-таки надо посмотреть. Не царь интересен, а народ, воплощающий в него все свои чаяния и надежды.
Какой-то бывший нотариус экспонирует хлопушку, оводов на лошадях бить, хлопушка прикрепляется к передней оси телеги и шлепает лошадь,
ну, лошадь,
конечно, бесится.
—
Ну,
конечно. Уж если глупо, значит — правда.
— Оторвана? — повторил Иноков, сел на стул и, сунув шляпу в колени себе, провел ладонью по лицу. —
Ну вот, я так и думал, что тут случилась какая-то ерунда. Иначе,
конечно, вы не стали бы читать. Стихи у вас?
—
Ну да, я понимаю! Разумеется, я напишу в Москву отзыв, который гарантирует вас от повторения таких — скажем — необходимых неприятностей, если,
конечно, вы сами не пожелаете вызвать повторения.
— Вообразить не могла, что среди вашего брата есть такие… милые уроды. Он перелистывает людей, точно книги. «Когда же мы венчаемся?» — спросила я. Он так удивился, что я почувствовала себя калуцкой дурой. «Помилуй, говорит, какой же я муж, семьянин?» И я сразу поняла: верно, какой он муж? А он — еще: «Да и ты, говорит, разве ты для семейной жизни с твоими данными?» И это верно, думаю.
Ну,
конечно, поплакала. Выпьем. Какая это прелесть, рябиновая!
— Я во Пскове буду жить. Столицы, университетские города,
конечно, запрещены мне. Поживу во Пскове до осени — в Полтаву буду проситься. Сюда меня на две недели пустили, обязан ежедневно являться в полицию.
Ну, а ты — как живешь? Помнится, тебя марксизм не удовлетворял?
—
Ну,
конечно. Только скажите ей, что я опоздал, впрочем, она, наверное, уже знает это.
Кричит: «Я вам не парень, я втрое старше вас!» Долго мы состязались, потом он говорит: «Вы, Долганов, престиж мой подрываете, какого черта!»
Ну, посмеялись мы;
конечно, тихонько смеемся, чтобы престиж не пострадал.
— Замок,
конечно, сорван, а — кто виноват? Кроме пастуха да каких-нибудь старичков, старух, которые на печках смерти ждут, — весь мир виноват, от мала до велика. Всю деревню, с детями, с бабами, ведь не загоните в тюрьму, господин? Вот в этом и фокус: бунтовать — бунтовали, а виноватых — нету!
Ну, теперь идемте…
— Да — как же, — обиженно заговорил Косарев. — Али это порядок: хлеб воровать? Нет, господин, я своевольства не признаю.
Конечно: и есть — надо, и сеять — пора.
Ну, все-таки: начальство-то знает что-нибудь али — не знает?
— В сыщики я пошел не из корысти, а — по обстоятельствам нужды, — забормотал Митрофанов, выпив водки. —
Ну и фантазия,
конечно. Начитался воровских книжек, интересно! Лекок был человек великого ума. Ах, боже мой, боже мой, — погромче сказал он, — простили бы вы мне обман мой! Честное слово — обманывал из любви и преданности, а ведь полюбить человека — трудно, Клим Иванович!
—
Конечно, если это войдет в привычку — стрелять,
ну, это — плохо, — говорил он, выкатив глаза. — Тут, я думаю, все-таки сокрыта опасность, хотя вся жизнь основана на опасностях. Однако ежели молодые люди пылкого характера выламывают зубья из гребня — чем же мы причешемся? А нам, Варвара Кирилловна, причесаться надо, мы — народ растрепанный, лохматый. Ах, господи! Уж я-то знаю, до чего растрепан человек…
—
Ну, да. Я,
конечно, с филерами знаком по сходству службы. Следят, Клим Иванович, за посещающими вас.
— Сообщают, что либералы пошевеливаются в сторону конституции. Пожилая новость. Профессура и адвокаты,
конечно?
Ну, что ж, пускай зарабатывают для нас некоторые свободы.
— В Полтавской губернии приходят мужики громить имение. Человек пятьсот. Не свои — чужие; свои живут, как у Христа за пазухой.
Ну вот, пришли, шумят,
конечно. Выходит к ним старик и говорит: «Цыцте!» — это по-русски значит: тише! — «Цыцте, Сергий Михайлович — сплять!» — то есть — спят. Ну-с, мужики замолчали, потоптались и ушли! Факт, — закончил он квакающим звуком успокоительный рассказ свой.
— Хороним с участием всех сословий. Уговаривал ломовика — отвези! «
Ну вас, говорит, к богу, с покойниками!» И поп тоже — уголовное преступление, а? Скотина. Н-да, разыгрывается штучка… сложная! Алина,
конечно, не дойдет… Какое сердце, Самгин? Жестоко честное сердце у нее. Ты, сухарь, интеллектюэль, не можешь оценить. Не поймешь. Интеллектюэль, — словечко тоже! Эх вы… Тю…
— Ф-фа! — произнес Лютов, пошатнувшись и крепко прищурив глаза, но в то же время хватая со стола бутылку. — Это… случай! Ей-богу — дешево отделались! Шапку я потерял, — украли,
конечно! По затылку получил,
ну — не очень.
«
Ну да, —
конечно: рабочий класс — Исаак, которого приносят в жертву. Вот почему я не могу решительно встать рядом с теми, кто приносит жертву».
— Он из семьи Лордугина, — сказала Марина и усмехнулась. — Не слыхал такой фамилии?
Ну,
конечно! С кем был в родстве любой литератор, славянофил, декабрист — это вы, интеллигенты, досконально знаете, а духовные вожди, которых сам народ выдвигал мимо университетов, — они вам не известны.
— Не топай, — попросила Дуняша в коридоре. — Они,
конечно, повезли меня ужинать, это уж — всегда! Очень любезные,
ну и вообще… А все-таки — сволочь, — сказала она, вздохнув, входя в свою комнату и сбрасывая с себя верхнее платье. — Я ведь чувствую: для них певица, сестра милосердия, горничная — все равно прислуга.
—
Ну, что у вас там, в центре? По газетам не поймешь: не то — все еще революция, не то — уже реакция? Я,
конечно, не о том, что говорят и пишут, а — что думают? От того, что пишут, только глупеешь. Одни командуют: раздувай огонь, другие — гаси его! А третьи предлагают гасить огонь соломой…
— Это — дневная моя нора, а там — спальня, — указала Марина рукой на незаметную, узенькую дверь рядом со шкафом. — Купеческие мои дела веду в магазине, а здесь живу барыней. Интеллигентно. — Она лениво усмехнулась и продолжала ровным голосом: — И общественную службу там же, в городе, выполняю, а здесь у меня люди бывают только в Новый год, да на Пасху,
ну и на именины мои,
конечно.
—
Ну,
конечно, — сказала Марина, кивнув головой. — Долго жил в обстановке, где ко всему привык и уже не замечал вещей, а теперь все вещи стали заметны, лезут в глаза, допытываются: как ты поставишь нас?
— Если б столыпинскую реформочку ввели в шестьдесят первом году,
ну, тогда,
конечно, мы были бы далеко от того места, где стоим, а теперь — что будет?
— Ты «Размышления Якова Тобольского», иначе — Уральца, не читал? Помнишь, — рукопись, которую в Самаре купил. Не читал?
Ну —
конечно. Возьми, прочитай! Сам-то Уралец размышляет плохо, но он изложил учение Татариновой, — была такая монтанка, основательница секты купидонов…
—
Ну, одним словом: Локтев был там два раза и первый раз только сконфузился, а во второй — протестовал, что вполне естественно с его стороны. Эти… обнаженны обозлились на него и, когда он шел ночью от меня с девицей Китаевой, — тоже гимназистка, — его избили. Китаева убежала, думая, что он убит, и — тоже глупо! — рассказала мне обо всем этом только вчера вечером. Н-да. Тут,
конечно, испуг и опасение, что ее исключат из гимназии, но… все-таки не похвально, нет!
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». —
Ну,
конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
— Вот тебе и отец города! — с восторгом и поучительно вскричал Дронов, потирая руки. — В этом участке таких цен,
конечно, нет, — продолжал он. — Дом стоит гроши, стар, мал, бездоходен. За землю можно получить тысяч двадцать пять, тридцать. Покупатель — есть, продажу можно совершить в неделю. Дело делать надобно быстро, как из пистолета, — закончил Дронов и, выпив еще стакан вина, спросил: —
Ну, как?
— Наверно — хвастает, — заметил тощенький, остроносый студент Говорков, но вдруг вскочил и радостно закричал: — Подождите-ка! Да я же это письмо знаю. Оно к 907 году относится.
Ну,
конечно же. Оно еще в прошлом году ходило, читалось…
—
Ну,
конечно! Жалко, несимпатичен был, а — умный. Умные-то вообще несимпатичны.
—
Ну да,
конечно! Они этого не скрывают…