Неточные совпадения
И отходил
прочь. Он хотел показать, что его покорность была только снисхождением умного, что он хочет и умеет быть независимым и выше всех милых глупостей. Но этого никто
не понимал, а Борис бойко кричал...
«Мама, а я еще
не сплю», — но вдруг Томилин, запнувшись за что-то, упал на колени, поднял руки, потряс ими, как бы угрожая, зарычал и охватил ноги матери. Она покачнулась, оттолкнула мохнатую голову и быстро пошла
прочь, разрывая шарф. Учитель, тяжело перевалясь с колен на корточки, встал, вцепился в свои жесткие волосы, приглаживая их, и шагнул вслед за мамой, размахивая рукою. Тут Клим испуганно позвал...
Он поздоровался с ним небрежно, сунув ему руку и тотчас же спрятав ее в карман; он снисходительно улыбнулся в лицо врага и,
не сказав ему ни слова, пошел
прочь.
«Больной человек. Естественно, что она думает и говорит о смерти. Мысли этого порядка — о цели бытия и
прочем —
не для нее, а для здоровых людей. Для Кутузова, например… Для Томилина».
— А Томилин из операций своих исключает и любовь и все
прочее. Это, брат,
не плохо. Без обмана. Ты что
не зайдешь к нему? Он знает, что ты здесь. Он тебя хвалит: это, говорит, человек независимого ума.
Клим удивлялся. Он
не подозревал, что эта женщина умеет говорить так просто и шутливо. Именно простоты он
не ожидал от нее; в Петербурге Спивак казалась замкнутой, связанной трудными думами. Было приятно, что она говорит, как со старым и близким знакомым. Между
прочим она спросила: с дровами сдается флигель или без дров, потом поставила еще несколько очень житейских вопросов, все это легко, мимоходом.
— Туробоев — выродок. Как это? Декадент. Фин дэ сьекль [Конец века (франц.).] и
прочее. Продать
не умеет. Городской дом я у него купил, перестрою под техническое училище. Продал он дешево, точно краденое. Вообще — идиот высокородного происхождения. Лютов, покупая у него землю для Алины, пытался обобрать его и обобрал бы, да — я
не позволил. Я лучше сам…
— Например — наша вера рукотворенного
не принимат. Спасов образ, который нерукотворенный, — принимам, а
прочее —
не можем. Спасов-то образ — из чего? Он — из пота, из крови Христовой. Когда Исус Христос на Волхову гору крест нес, тут ему неверный Фома-апостол рушничком личико и обтер, — удостоверить себя хотел: Христос ли? Личико на полотне и осталось — он! А вся
прочая икона, это — фальшь, вроде бы как фотография ваша…
Глаза матери светились ярко, можно было подумать, что она немного подкрасила их или пустила капельку атропина. В новом платье, красиво сшитом, с папиросой в зубах, она была похожа на актрису, отдыхающую после удачного спектакля. О Дмитрии она говорила между
прочим, как-то все забывая о нем,
не договаривая.
— Жестокие, сатанинские слова сказал пророк Наум. Вот, юноши, куда посмотрите: кары и мести отлично разработаны у нас, а — награды? О наградах — ничего
не знаем. Данты, Мильтоны и
прочие, вплоть до самого народа нашего, ад расписали подробнейше и прегрозно, а — рай? О рае ничего нам
не сказано, одно знаем: там ангелы Саваофу осанну поют.
— У каждого — свое пространство, — бормотал он. —
Прочь друг от друга… Я —
не игрушка…
— Это, конечно, главная линия раскола, — продолжал Радеев еще более певуче и мягко. — Но намечается и еще одна, тоже полезная: заметны юноши, которые учатся рассуждать
не только лишь о печалях народа, а и о судьбах российского государства, о Великом сибирском пути к Тихому океану и о
прочем, столь же интересном.
Среди русских нередко встречались сухощавые бородачи, неприятно напоминавшие Дьякона, и тогда Самгин ненадолго, на минуты, но тревожно вспоминал, что такую могучую страну хотят перестроить на свой лад люди о трех пальцах, расстриженные дьякона, истерические пьяницы, веселые студенты, каков Маракуев и
прочие; Поярков, которого Клим считал бесцветным, изящный, солидненький Прейс, который, наверно, будет профессором, — эти двое
не беспокоили Клима.
— У Гризингера описана душевная болезнь, кажется — Grübelsucht — бесплодное мудрствование, это — когда человека мучают вопросы, почему синее —
не красное, а тяжелое —
не легко, и
прочее в этом духе. Так вот, мне уж кажется, что у нас тысячи грамотных и неграмотных людей заражены этой болезнью.
«Мастеровой революции — это скромно. Может быть, он и неумный, но — честный. Если вы
не способны жить, как я, — отойдите в сторону, сказал он. Хорошо сказал о революционерах от скуки и
прочих. Такие особенно заслуживают, чтоб на них крикнули: да что вы озорничаете? Николай Первый крикнул это из пушек, жестоко, но — это самозащита. Каждый человек имеет право на самозащиту. Козлов — прав…»
— И вот, желая заполнить красными вымыслами уже
не минуту, а всю жизнь, одни бегут
прочь от действительности, а другие…
Самгин встал и пошел
прочь, думая, что вот, рядом с верой в бога, все еще
не изжита языческая вера в судьбу.
— Вообще — это бесполезное занятие в чужом огороде капусту садить. В Орле жил под надзором полиции один политический человек, уже солидного возраста и большой умственной доброты. Только — доброта
не средство против скуки. Город — скучный, пыльный, ничего орлиного
не содержит, а свинства — сколько угодно! И вот он, добряк, решил заняться украшением окружающих людей. Между
прочим, жена моя — вторая — немножко пострадала от него — из гимназии вытурили…
Не зря ее Сибирь, хохлы и
прочее население
не любит.
Мне один человек, почти профессор, жаловался — доказывал, что Дмитрий Донской и
прочие зря татарское иго низвергли, большую пользу будто бы татары приносили нам, как народ тихий, чистоплотный и
не жадный.
— О жизни и
прочем поговорим когда-нибудь в другой раз, — обещал он и, заметив, что Варвара опечалена, прибавил, гладя плечо ее: — О жизни, друг мой, надобно говорить со свежей головой, а
не после Любашиных новостей. Ты заметила, что она говорила о Струве и
прочих, как верующая об угодниках божиих?
— Живее, Вася,
не задерживай барина, — сказал печник, отходя
прочь от кузницы.
Через несколько минут он растянулся на диване и замолчал; одеяло на груди его волнообразно поднималось и опускалось, как земля за окном. Окно то срезало верхушки деревьев, то резало деревья под корень; взмахивая ветвями, они бежали
прочь. Самгин смотрел на крупный, вздернутый нос, на обнаженные зубы Стратонова и представлял его в деревне Тарасовке, пред толпой мужиков.
Не поздоровилось бы печнику при встрече с таким барином…
— Там, в Кремле, Гусаров сказал рабочим речь на тему — долой политику,
не верьте студентам, интеллигенция хочет на шее рабочих проехать к власти и все
прочее в этом духе, — сказала Татьяна как будто равнодушно. — А вы откуда знаете это? — спросила она.
Не торопясь отступала плотная масса рабочих, люди пятились, шли как-то боком, грозили солдатам кулаками, в руках некоторых все еще трепетали белые платки; тело толпы распадалось, отдельные фигуры, отскакивая с боков ее, бежали
прочь, падали на землю и корчились, ползли, а многие ложились на снег в позах безнадежно неподвижных.
— Ходят слухи, что вас убили, арестовали и
прочее. Это —
не годится!
— Должен! Ты — революционер, живешь для будущего, защитник народа и
прочее… Это —
не отговорка. Ерунда! Ты вот в настоящем помоги человеку. Сейчас!
Он легко, к своему удивлению, встал на ноги, пошатываясь, держась за стены, пошел
прочь от людей, и ему казалось, что зеленый, одноэтажный домик в четыре окна все время двигается пред ним, преграждая ему дорогу.
Не помня, как он дошел, Самгин очнулся у себя в кабинете на диване; пред ним стоял фельдшер Винокуров, отжимая полотенце в эмалированный таз.
Самгин отошел
прочь, усмехаясь, думая, что вот она часто упрекала его в равнодушии ко всему красивому, а сама
не видит, как великолепна эта картина.
— Нет еще. Многие — сватаются, так как мы — дама с капиталом и
не без
прочих достоинств. Вот что сватаются — скушно! А вообще — живу ничего! Читаю. Английский язык учу, хочется в Англии побывать…
— Я думаю, что так чувствует себя большинство интеллигентов, я, разумеется, сознаю себя типичным интеллигентом, но —
не способным к насилию над собой. Я
не могу заставить себя верить в спасительность социализма и…
прочее. Человек без честолюбия, я уважаю свою внутреннюю свободу…
— Нет, — сказал Самгин, понимая, что говорит неправду, — мысли у него были обиженные и бежали
прочь от ее слов, но он чувствовал, что раздражение против нее исчезает и возражать против ее слов —
не хочется, вероятно, потому, что слушать ее — интересней, чем спорить с нею. Он вспомнил, что Варвара, а за нею Макаров говорили нечто сродное с мыслями Зотовой о «временно обязанных революционерах». Вот это было неприятно, это как бы понижало значение речей Марины.
Изредка она говорила с ним по вопросам религии, — говорила так же спокойно и самоуверенно, как обо всем другом. Он знал, что ее еретическое отношение к православию
не мешает ей посещать церковь, и объяснял это тем, что нельзя же
не ходить в церковь, торгуя церковной утварью. Ее интерес к религии казался ему
не выше и
не глубже интересов к литературе, за которой она внимательно следила. И всегда ее речи о религии начинались «между
прочим», внезапно: говорит о чем-нибудь обыкновенном, будничном и вдруг...
Буревестники и
прочие птички больше
не нужны.
— Сегодня он — между
прочим — сказал, что за хороший процент банкир может дать денег хоть на устройство землетрясения. О банкире —
не знаю, но Захар — даст. Завтракать — рано, — сказала она, взглянув на часы. — Чаю хочешь? Еще
не пил? А я уже давно…
— Самоварчик и
прочее. Да, да. Верочка и Жоржет? Чтобы
не уходили. Ясно! Ну да, как раз так… Ппу-бу-бу-бу…
— Я деловой человек, а это все едино как военный. Безгрешных дел на свете — нет. Прудоны и Марксы доказали это гораздо обстоятельней, чем всякие отцы церкви, гуманисты и
прочие… безграмотные души. Ленин совершенно правильно утверждает, что сословие наше следует поголовно уничтожить. Я сказал — следует, однако ж
не верю, что это возможно. Вероятно, и Ленин
не верит, а только стращает. Вы как думаете о Ленине-то?
«Попробуем еще раз напомнить, что человек имеет право жить для себя, а
не для будущего, как поучают Чеховы и
прочие эпигоны литературы, — решил он, переходя в кабинет.
— Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она идет с капиталом, или против его — с рабочим классом. А ее роль катализатора в акциях и реакциях классовой борьбы — бесплодная, гибельная для нее роль… Да и смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и
прочих, — черт знает, как им
не стыдно? Детский испуг какой-то…
— Дорогой мой, — уговаривал Ногайцев, прижав руку к сердцу. — Сочиняют много! Философы, литераторы. Гоголь испугался русской тройки, закричал… как это? Куда ты стремишься и
прочее. А — никакой тройки и
не было в его время. И никто никуда
не стремился, кроме петрашевцев, которые хотели повторить декабристов. А что же такое декабристы? Ведь, с вашей точки, они феодалы. Ведь они… комики, между нами говоря.
— Подите
прочь, — крикнул Самгин. — Что вы —
не знаете меня?
— Понимаю! — догадался Дронов. —
Не хочешь ходить под ручку с либералами и
прочими жуликами из робких. Так. Найдем сурка. Животное
не из редких.
— И
не рано ли вы говорите об успокоении, имея налицо тысячи поджогов хуторов и
прочих выступлений безземельного крестьянства против отрубников?
Он был сильно пьян, покачивался, руки его действовали неверно, ветка
не отрывалась, — тогда он стал вытаскивать саблю из ножен. Самгин встал со стула, сообразив, что, если воин начнет пилить или рубить лавр… Самгин поспешно шагнул
прочь, остановился у окна.
— Здесь — множество спекулянтов и жуликов, — рассказывал Пальцев, закуривая папиросу с необыкновенно длинным мундштуком. — Некоторые одеты земгоргусарами, так же, как вы. Я
не успел сшить форму. Человек, который сидел сзади вас, — Изаксон, Изаксон и Берман — техническая контора, импорт машин, станков, электроарматуры и
прочее и тому подобное. Оба — мошенники, состоят под судом.
Старичок
не спеша отклеился от стены и молча пошел
прочь.
Не без удивления и вопросительно глядя в лицо Самгина, Харламов сказал, что знает Якова как слесаря, который руководит мастерской по ремонту обоза, полковых кухонь и
прочего.
Классовый идиотизм буржуазии выражается, между
прочим, в том, что капитал
не заинтересован в развитии культуры, фабрикант создает товар, но нимало
не заботится о культурном воспитании потребителя товаров у себя дома, для него идеальный потребитель — живет в колониях…
Возражаю: «Нет организма без функции!»
Не уступает: «Есть, и это — вы!» Насмешил он меня, но — я задумался, а потом серьезно взялся за Маркса и понял, что его философия истории совершенно устраняет все буржуазные социологии и
прочие хитросплетения.
— Уйдем, уйдем, — торопливо сказала дама, спрыгнув на землю, она сильно толкнула Самгина и,
не извиняясь, дергая усатенького за рукав, потащила его
прочь ко входу во дворец.