Неточные совпадения
И тотчас же ему вспомнились глаза Лидии, затем — немой взгляд Спивак. Он смутно понимал, что учится
любить у настоящей любви, и понимал, что это важно для него. Незаметно для себя он в этот вечер почувствовал, что девушка полезна для него: наедине с нею он испытывает смену разнообразных, незнакомых ему ощущений и становится интересней сам себе. Он
не притворяется пред нею,
не украшает себя чужими
словами, а Нехаева говорит ему...
— Адский пейзаж с черненькими фигурами недожаренных грешников. Железные горы, а на них жалкая трава, как зеленая ржавчина. Знаешь, я все более
не люблю природу, — заключила она свой отчет, улыбаясь и подчеркнув
слово «природа» брезгливой гримасой. — Эти горы, воды, рыбы — все это удивительно тяжело и глупо. И — заставляет жалеть людей. А я —
не умею жалеть.
— Мне кажется, что все, что я уже знаю, —
не нужно знать. Но все-таки я попробую учиться, — слышал он задумчивые
слова. —
Не в Москве, суетливой, а, может быть, в Петербурге. А в Париж нужно ехать, потому что там Алина и ей — плохо. Ты ведь знаешь, что я
люблю ее…
— Ну, знаете, я до пряностей
не охотник; мне мои щи и без перца вкусны, — сказал Кутузов, улыбаясь. — Я
люблю музыку, а
не слова, приделанные к ней…
— Все мужчины и женщины, идеалисты и материалисты, хотят
любить, — закончила Варвара нетерпеливо и уже своими
словами, поднялась и села, швырнув недокуренную папиросу на пол. — Это, друг мой, главное содержание всех эпох, как ты знаешь. И —
не сердись! — для этого я пожертвовала ребенком…
«Прощай, конечно, мы никогда больше
не увидимся. Я
не такая подлая, как тебе расскажут, я очень несчастная. Думаю, что и ты тоже» — какие-то
слова густо зачеркнуты — «такой же. Если только можешь, брось все это. Нельзя всю жизнь прятаться, видишь. Брось, откажись, я говорю потому, что
люблю, жалею тебя».
— Благодару вам! — откликнулся Депсамес, и было уже совершенно ясно, что он нарочито исказил
слова, — еще раз это
не согласовалось с его изуродованным лицом, седыми волосами. — Господин Брагин знает сионизм как милую шутку: сионизм — это когда один еврей посылает другого еврея в Палестину на деньги третьего еврея. Многие
любят шутить больше, чем думать…
— Ну, вот. Я встречаюсь с вами четвертый раз, но… Одним
словом: вы — нравитесь мне. Серьезный. Ничему
не учите.
Не любите учить? За это многие грехи простятся вам. От учителей я тоже устала. Мне — тридцать, можете думать, что два-три года я убавила, но мне по правде круглые тридцать и двадцать пять лет меня учили.
Клим Иванович Самгин слушал ее веселую болтовню с удовольствием, но он
не любил анекдотов, в которых легко можно найти смысл аллегорический. И поэтому он заставил женщину перейти от
слов к делу, которое для нее, так же как для него, было всегда приятно.
— Отечество в опасности, — вот о чем нужно кричать с утра до вечера, — предложил он и продолжал говорить, легко находя интересные сочетания
слов. — Отечество в опасности, потому что народ
не любит его и
не хочет защищать. Мы искусно писали о народе, задушевно говорили о нем, но мы плохо знали его и узнаем только сейчас, когда он мстит отечеству равнодушием к судьбе его.
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни
слова поговорить о деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг?
любит этак распекать или нет?
Он ни во что
не вмешивался, довольствовался умеренными данями, охотно захаживал в кабаки покалякать с целовальниками, по вечерам выходил в замасленном халате на крыльцо градоначальнического дома и играл с подчиненными в носки, ел жирную пищу, пил квас и
любил уснащать свою речь ласкательным
словом «братик-сударик».
— Вы ничего
не сказали; положим, я ничего и
не требую, — говорил он, — но вы знаете, что
не дружба мне нужна, мне возможно одно счастье в жизни, это
слово, которого вы так
не любите… да, любовь…
— Любовь… — повторила она медленно, внутренним голосом, и вдруг, в то же время, как она отцепила кружево, прибавила: — Я оттого и
не люблю этого
слова, что оно для меня слишком много значит, больше гораздо, чем вы можете понять, — и она взглянула ему в лицо. — До свиданья!
Левин часто замечал при спорах между самыми умными людьми, что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и
слов спорящие приходили наконец к сознанию того, что то, что они долго бились доказать друг другу, давным давно, с начала спора, было известно им, но что они
любят разное и потому
не хотят назвать того, что они
любят, чтобы
не быть оспоренными.