Неточные совпадения
Климу больше нравилась та скука, которую он
испытывал у Маргариты. Эта скука
не тяготила его, а успокаивала, притупляя мысли, делая ненужными всякие выдумки. Он отдыхал у швейки от необходимости держаться, как солдат на параде. Маргарита вызывала в нем своеобразный интерес простотою ее
чувств и мыслей. Иногда, должно быть, подозревая, что ему скучно, она пела маленьким, мяукающим голосом неслыханные песни...
Раздеваясь у себя в комнате, Клим
испытывал острое недовольство. Почему он оробел? Он уже
не впервые замечал, что наедине с Лидией чувствует себя подавленным и что после каждой встречи это
чувство возрастает.
Клим прислонился к стене, изумленный кротостью, которая внезапно явилась и бросила его к ногам девушки. Он никогда
не испытывал ничего подобного той радости, которая наполняла его в эти минуты. Он даже боялся, что заплачет от радости и гордости, что вот, наконец, он открыл в себе
чувство удивительно сильное и, вероятно, свойственное только ему, недоступное другим.
Наблюдая его рядом с Лидией, Самгин
испытывал сложное
чувство недоуменья, досады. Но ревность все же
не возникала, хотя Клим продолжал упрямо думать, что он любит Лидию. Он все-таки решился сказать ей...
Самгин выпил рюмку коньяка, подождал, пока прошло ощущение ожога во рту, и выпил еще. Давно уже он
не испытывал столь острого раздражения против людей, давно
не чувствовал себя так одиноким. К этому
чувству присоединялась тоскливая зависть, — как хорошо было бы обладать грубой дерзостью Кутузова, говорить в лицо людей то, что думаешь о них. Сказать бы им...
Варвара указала глазами на крышу флигеля; там, над покрасневшей в лучах заката трубою, едва заметно курчавились какие-то серебряные струйки. Самгин сердился на себя за то, что
не умеет отвлечь внимание в сторону от этой дурацкой трубы. И —
не следовало спрашивать о матери. Он вообще был недоволен собою,
не узнавал себя и даже как бы
не верил себе. Мог ли он несколько месяцев тому назад представить, что для него окажется возможным и приятным такое
чувство к Варваре, которое он
испытывает сейчас?
Уже
не впервые он рассматривал Варвару спящей и всегда
испытывал при этом
чувство недоумения и зависти, особенно острой в те минуты, когда женщина, истомленная его ласками до слез и полуобморока, засыпала, положив голову на плечо его.
«Сектантка? — соображал Самгин. — Это похоже на правду. Чего-то в этом роде я и должен был ждать от нее». Но он понял, что
испытывает чувство досады, разочарования и что ждал от Марины вовсе
не этого. Ему понадобилось некоторое усилие для того, чтоб спросить...
Самгин,
испытывая не очень приятное
чувство, согласился: «Да,
не лжет».
Пропустив эти фразы мимо ушей, Самгин заговорил об отношении германцев к славянам и, говоря, вдруг заметил, что в нем быстро разгорается враждебное
чувство к немцам. Он никогда
не испытывал такого
чувства и был даже смущен тем, что оно пряталось, тлело где-то в нем и вот вдруг вспыхнуло.
Неточные совпадения
Но, пробыв два месяца один в деревне, он убедился, что это
не было одно из тех влюблений, которые он
испытывал в первой молодости; что
чувство это
не давало ему минуты покоя; что он
не мог жить,
не решив вопроса: будет или
не будет она его женой; и что его отчаяние происходило только от его воображения, что он
не имеет никаких доказательств в том, что ему будет отказано.
И поэтому,
не будучи в состоянии верить в значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во всё время этого говенья он
испытывал чувство неловкости и стыда, делая то, чего сам
не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.
Левин
испытывал теперь, оставив позади себя все заботы семейные и хозяйственные, такое сильное
чувство радости жизни и ожиданья, что ему
не хотелось говорить.
Что он
испытывал к этому маленькому существу, было совсем
не то, что он ожидал. Ничего веселого и радостного
не было в этом
чувстве; напротив, это был новый мучительный страх. Это было сознание новой области уязвимости. И это сознание было так мучительно первое время, страх за то, чтобы
не пострадало это беспомощное существо, был так силен, что из-за него и
не заметно было странное
чувство бессмысленной радости и даже гордости, которое он
испытал, когда ребенок чихнул.
Вронский в первый раз
испытывал против Анны
чувство досады, почти злобы за ее умышленное непонимание своего положения.
Чувство это усиливалось еще тем, что он
не мог выразить ей причину своей досады. Если б он сказал ей прямо то, что он думал, то он сказал бы: «в этом наряде, с известной всем княжной появиться в театре — значило
не только признать свое положение погибшей женщины, но и бросить вызов свету, т. е. навсегда отречься от него».