Неточные совпадения
Не желая, чтоб она увидала по
глазам его, что он ей
не верит, Клим
закрыл глаза. Из книг, из разговоров взрослых он уже знал, что мужчина становится на колени перед женщиной только тогда, когда влюблен в нее. Вовсе
не нужно вставать на колени для того, чтоб снять с юбки гусеницу.
Пред ним, в снегу, дрожало лицо старенькой колдуньи; когда Клим
закрывал глаза, чтоб
не видеть его, оно становилось более четким, а темный взгляд настойчиво требующим чего-то.
Ушел. Диомидов лежал,
закрыв глаза, но рот его открыт и лицо снова безмолвно кричало. Можно было подумать: он открыл рот нарочно, потому что знает: от этого лицо становится мертвым и жутким. На улице оглушительно трещали барабаны, мерный топот сотен солдатских ног сотрясал землю. Истерически лаяла испуганная собака. В комнате было неуютно,
не прибрано и душно от запаха спирта. На постели Лидии лежит полуидиот.
Самгина тяготило ощущение расслабленности, физической тошноты, ему хотелось
закрыть глаза и остановиться, чтобы
не видеть, забыть, как падают люди, необыкновенно маленькие в воздухе.
Самгин собрал все листки, смял их, зажал в кулаке и,
закрыв уставшие
глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его, лицо горело, как на морозе. Но, прислушиваясь к себе, он скоро почувствовал, что возмущение его
не глубоко, оно какое-то физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по лицу. Память услужливо показывала Лидию в минуты,
не лестные для нее, в позах унизительных, голую, уставшую.
— Тише! Это — спорынья, — шептала она,
закрыв глаза. — Я сделала аборт. Запри же дверь! Чтобы
не знала Анфимьевна, — мне будет стыдно пред нею…
На руке своей Клим ощутил слезы.
Глаза Варвары неестественно дрожали, казалось — они выпрыгнут из глазниц. Лучше бы она
закрыла их. Самгин вышел в темную столовую, взял с буфета еще
не совсем остывший самовар, поставил его у кровати Варвары и,
не взглянув на нее, снова ушел в столовую, сел у двери.
Клим лежал,
закрыв глаза, и думал, что Варвара уже внесла в его жизнь неизмеримо больше того, что внесли Нехаева и Лидия. А Нехаева — права: жизнь, в сущности,
не дает ни одной капли меда,
не сдобренной горечью. И следует жить проще, да…
— Очень глупо, а — понятно! Митрофанов пьяный — плачет, я — пою, — оправдывался он, крепко и стыдливо
закрыв глаза, чтоб удержать слезы.
Не открывая
глаз, он пощупал спинку стула и осторожно, стараясь
не шуметь, сел. Теперь ему
не хотелось, чтоб вышла Варвара, он даже боялся этого, потому что слезы все-таки текли из-под ресниц. И, торопливо стирая их платком, Клим Самгин подумал...
— Владимир,
не скандаль! — густо и тоном приказания сказала Алина, дернув его за рукав. — На тебя смотрят… Сядь! Пей! Выпьем, Климуша, за его здоровье! Ох, как поет! — медленно проговорила она,
закрыв глаза, качая головой. — Спеть бы так, один раз и… — Вздрогнув, она опрокинула рюмку в рот.
Закрыв один
глаз, другим он задумчиво уставился в затылок Насти. Самгин понял, что он — лишний, и вышел на двор. Там Николай заботливо подметал двор новой метлой; давно уже он
не делал этого. На улице было тихо, но в морозном воздухе огорченно звенел голос Лаврушки.
Она вспотела от возбуждения, бросилась на диван и, обмахивая лицо платком,
закрыла глаза. Пошловатость ее слов Самгин понимал, в искренность ее возмущения
не верил, но слушал внимательно.
«Макаров утверждает, что отношения с женщиной требуют неограниченной искренности со стороны мужчины», — думал он, отвернувшись к стене,
закрыв глаза, и
не мог представить себе, как это можно быть неограниченно искренним с Дуняшей, Варварой. Единственная женщина, с которой он был более откровенным, чем с другими, это — Никонова, но это потому, что она никогда, ни о чем
не выспрашивала.
Самгин швырнул газету на пол,
закрыл глаза, и тотчас перед ним возникла картина ночного кошмара, закружился хоровод его двойников, но теперь это были уже
не тени, а люди, одетые так же, как он, — кружились они медленно и
не задевая его; было очень неприятно видеть, что они — без лиц, на месте лица у каждого было что-то, похожее на ладонь, — они казались троерукими. Этот полусон испугал его, — открыв
глаза, он встал, оглянулся...
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но
не мог, точно спина пальто примерзла к стене и
не позволяла пошевелиться.
Не мог он и
закрыть глаз, — все еще падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
В углу дивана съежился, засунув руки в карманы пальто,
закрыв глаза, остроносый человек в котиковой шапке, ничем
не интересный.
— А она — умная! Она смеется, — сказал Самгин и остатком неомраченного сознания понял, что он, скандально пьянея, говорит глупости. Откинувшись на спинку стула, он
закрыл глаза, сжал зубы и минуту, две слушал грохот барабана, гул контрабаса, веселые вопли скрипок. А когда он поднял веки — Брагина уже
не было, пред ним стоял официант, предлагая холодную содовую воду, спрашивая дружеским тоном...
Самгин хотел сказать, что
не нуждается в заботах о нем, но — молча кивнул головой. Чиновник и офицер ушли в другое купе, и это несколько успокоило Крэйтона, он вытянулся,
закрыл глаза и, должно быть, крепко сжал зубы, — на скулах вздулись желваки, неприятно изменив его лицо.
«
Не очень остроумно», — подумал Самгин, отдуваясь и
закрыв глаза. Сидеть — неудобно, тишина — неприятна, и подумалось, что все эти наивные таинственности, может быть, устроены нарочно, только затем, чтоб поразить его.
Он чувствовал себя физически связанным с безголовым, безруким существом там, внизу; чувствовал, что бешеный вихрь людской в сумрачном, ограниченном пространстве отравляет его тоскливым удушьем, но смотрел и
не мог
закрыть глаз.
— Уйди, — повторила Марина и повернулась боком к нему, махая руками. Уйти
не хватало силы, и нельзя было оторвать
глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с
глазами из стекла. Он видел, что янтарные
глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись к лицу;
закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами...
Тогда Самгин, пятясь,
не сводя
глаз с нее, с ее топающих ног, вышел за дверь, притворил ее, прижался к ней спиною и долго стоял в темноте,
закрыв глаза, но четко и ярко видя мощное тело женщины, напряженные, точно раненые, груди, широкие, розоватые бедра, а рядом с нею — себя с растрепанной прической, с открытым ртом на сером потном лице.
Он оставил Самгина в состоянии неиспытанно тяжелой усталости, измученным напряжением, в котором держал его Тагильский. Он свалился на диван,
закрыл глаза и некоторое время,
не думая ни о чем, вслушивался в смысл неожиданных слов — «актер для себя», «игра с самим собой». Затем, постепенно и быстро восстановляя в памяти все сказанное Тагильским за три визита, Самгин попробовал успокоить себя...
«Дом надо продать», — напомнил себе Клим Иванович и,
закрыв глаза, стал тихонько, сквозь зубы насвистывать романс «Я
не сержусь», думая о Варваре и Стратонове...
— «Друг мой, говорю я ему, эти вещи нужно понимать до конца или
не следует понимать, живи полузакрыв
глаза». — «Но — позволь, возражает он, я же премьер-министр!» — «Тогда — совсем
закрой глаза!»
— Нужно, чтоб дети забыли такие дни… Ша! — рявкнул он на женщину, и она,
закрыв лицо руками, визгливо заплакала. Плакали многие. С лестницы тоже кричали, показывали кулаки, скрипело дерево перил, оступались ноги, удары каблуков и подошв по ступеням лестницы щелкали, точно выстрелы. Самгину казалось, что
глаза и лица детей особенно озлобленны, никто из них
не плакал, даже маленькие, плакали только грудные.
— Просто — до ужаса… А говорят про него, что это — один из крупных большевиков… Вроде полковника у них. Муж сейчас приедет, — его ждут, я звонила ему, — сказала она ровным, бесцветным голосом, посмотрев на дверь в приемную мужа и, видимо, размышляя:
закрыть дверь или
не надо? Небольшого роста, но очень стройная, она казалась высокой, в красивом лице ее было что-то детски неопределенное, синеватые
глаза смотрели вопросительно.
Воинов сунул за воротник френча указательные пальцы и, потянув воротник в разные стороны, на секунду
закрыл глаза, он делал это,
не прерывая натужную речь.