Неточные совпадения
Климу чаще всего навязывали унизительные обязанности конюха, он вытаскивал из-под стола лошадей, зверей и подозревал, что эту
службу возлагают на него нарочно, чтоб унизить. И вообще игра
в цирк
не нравилась ему, как и другие игры, крикливые, быстро надоедавшие. Отказываясь от участия
в игре, он уходил
в «публику», на диван, где сидели Павла и сестра милосердия, а Борис ворчал...
Он видел, что Макаров и Лидия резко расходятся
в оценке Алины. Лидия относилась к ней заботливо, даже с нежностью, чувством, которого Клим раньше
не замечал у Лидии. Макаров
не очень зло, но упрямо высмеивал Алину. Лидия ссорилась с ним. Сомова, бегавшая по урокам, мирила их, читая длинные, интересные письма своего друга Инокова, который, оставив
службу на телеграфе, уехал с артелью сергачских рыболовов на Каспий.
— Слушай-ка, Варавка хочет перевести меня на
службу в Рязань, а это, брат,
не годится мне. Кто там,
в Рязани, будет готовить меня
в университет? Да еще — бесплатно, как Томилин?
Сказав ему о своей «
службе», она определила его догадку и усилила его ощущение опасности: она посматривала на людей
в зале, вызывающе прищурив глаза, и Самгин подумал, что ей, вероятно, знакомы скандалы и она
не боится их.
Но
в Выборг он вернулся несколько утомленный обилием новых впечатлений и настроенный, как чиновник, которому необходимо снова отдать себя
службе, надоевшей ему. Встреча с братом,
не возбуждая интереса, угрожала длиннейшей беседой о политике, жалобными рассказами о жизни ссыльных, воспоминаниями об отце, а о нем Дмитрий, конечно, ничего
не скажет лучше, чем сказала Айно.
— По долгу
службы я ознакомился с письмами вашей почтенной родительницы, прочитал заметки ваши —
не все еще! — и, признаюсь, удивлен! Как это выходит, что вы, человек, рассуждающий наедине с самим собою здраво и солидно, уже второй раз попадаете
в сферу действий офицеров жандармских управлений?
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и,
в сущности, ничто
не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он
не пойдет на
службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может быть, стал бы писать
в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
— Хотя — сознаюсь: на первых двух допросах боялась я, что при обыске они нашли один адрес. А
в общем я ждала, что все это будет как-то серьезнее, умнее. Он мне говорит: «Вот вы Лассаля читаете». — «А вы, спрашиваю,
не читали?» — «Я, говорит, эти вещи читаю по обязанности
службы, а вам, девушке, — зачем?» Так и сказал.
— Конечно, смешно, — согласился постоялец, — но, ей-богу, под смешным словом мысли у меня серьезные. Как я прошел и прохожу широкий слой жизни, так я вполне вижу, что людей,
не умеющих управлять жизнью, никому
не жаль и все понимают, что хотя он и министр, но — бесполезность! И только любопытство, все равно как будто убит неизвестный, взглянут на труп, поболтают малость о причине уничтожения и отправляются кому куда нужно: на
службу,
в трактиры, а кто — по чужим квартирам, по воровским делам.
— Очень хорошо. Ты займись им. Можно использовать более широко. Ты
не пробовал уговорить его пойти на
службу в охранное отделение? Я бы на твоем месте попробовала.
Но спрашивал он мало, а больше слушал Марину, глядя на нее как-то подчеркнуто почтительно. Шагал по улицам мерным, легким шагом солдата, сунув руки
в карманы черного, мохнатого пальто, носил бобровую шапку с козырьком, и глаза его смотрели из-под козырька прямо, неподвижно,
не мигая. Часто посещал церковные
службы и, восхищаясь пением, говорил глубоким баритоном...
— Думаю — подать
в отставку. К вам, адвокатам,
не пойду, — неуютно будет мне
в сонме… профессиональных либералов, — пардон! Предпочитаю частную
службу.
В промышленности. Где-нибудь на Урале или за Уралом. Вы на Урале бывали?
И затем какие-то плотники, их выписали
в Брест-Литовск, а оттуда — выгнали, подрядчик у них сбежал, ничего
не заплатив, и теперь они тоже волнуются, требуют денег, хлеба, рубят там деревья, топят печи, разобрали какие-то
службы, делают гроба, торгуют — смертность среди беженцев высокая!
Деревенски мужики —
Хамы, свиньи, дураки.
Эх, — ка́лина, эх, — ма́лина.
Пальцы режут, зубы рвут.
В службу царскую нейдут.
Не хочут! Калина, ой — малина.
Неточные совпадения
Стародум.
В одном только: когда он внутренне удостоверен, что
служба его отечеству прямой пользы
не приносит! А! тогда поди.
Он был по
службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан
в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что
в наше воспитание еще и
не входило.
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и
не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою
службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран
в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Вошед
в военную
службу, познакомился я с молодым графом, которого имени я и вспомнить
не хочу.
Я, конечно,
не хочу этим выразить, что мундир может действовать и распоряжаться независимо от содержащегося
в нем человека, но, кажется, смело можно утверждать, что при блестящем мундире даже худосочные градоначальники — и те могут быть на
службе терпимы.