Самгин шагал мимо его, ставил ногу
на каблук, хлопал подошвой по полу, согревая ноги, и ощущал, что холод растекается по всему телу. Старик рассказывал: работали они в Польше на «Красный Крест», строили бараки, подрядчик — проворовался, бежал, их порядили продолжать работу поденно, полтора рубля в день.
Неточные совпадения
Не поднимая головы, Клим посмотрел вслед им.
На ногах Дронова старенькие сапоги с кривыми
каблуками,
на голове — зимняя шапка, а Томилин — в длинном, до пят, черном пальто, в шляпе с широкими полями. Клим усмехнулся, найдя, что костюм этот очень характерно подчеркивает странную фигуру провинциального мудреца. Чувствуя себя достаточно насыщенным его философией, он не ощутил желания посетить Томилина и с неудовольствием подумал о неизбежной встрече с Дроновым.
И часто бывало так, что взволнованный ожиданием или чем-то иным неугомонный человек, подталкиваемый их локтями, оказывался затисканным во двор. Это случилось и с Климом. Чернобородый человек посмотрел
на него хмурым взглядом темных глаз и через минуту наступил
каблуком на пальцы ноги Самгина. Дернув ногой, Клим толкнул его коленом в зад, — человек обиделся...
Мелкими шагами бегая по паркету, он наполнил пустоватую комнату стуком
каблуков, шарканием подошв, шипением и храпом, — Самгину шум этот напомнил противный шум кухни: отбивают мясо,
на плите что-то булькает, шипит, жарится, взвизгивает в огне сырое полено.
— Это — невероятно! — выкрикивала и шептала она. — Такое бешенство, такой стихийный страх не доехать до своих деревень! Я сама видела все это. Как будто забыли дорогу
на родину или не помнят — где родина? Милый Клим, я видела, как рыжий солдат топтал
каблуками детскую куклу, знаешь — такую тряпичную, дешевую. Топтал и бил прикладом винтовки, а из куклы сыпалось… это, как это?
В конце дорожки, в кустах, оказалась беседка;
на ступенях ее лежал башмак с французским
каблуком и переплет какой-то книги; в беседке стояли два плетеных стула,
на полу валялся расколотый шахматный столик.
— Нужно, чтоб дети забыли такие дни… Ша! — рявкнул он
на женщину, и она, закрыв лицо руками, визгливо заплакала. Плакали многие. С лестницы тоже кричали, показывали кулаки, скрипело дерево перил, оступались ноги, удары
каблуков и подошв по ступеням лестницы щелкали, точно выстрелы. Самгину казалось, что глаза и лица детей особенно озлобленны, никто из них не плакал, даже маленькие, плакали только грудные.
Лоскутов бросил недокуренную папиросу в угол, прошелся по комнате несколько раз и, сделав крутой поворот
на каблуках, сел рядом с Приваловым и заговорил с особенной отчетливостью:
— Монах на монастырь просит, знал к кому прийти! — громко между тем проговорила стоявшая в левом углу девица. Но господин, подбежавший к Алеше, мигом повернулся к ней
на каблуках и взволнованным срывающимся каким-то голосом ей ответил:
На другой день утром Дерсу возвратился очень рано. Он убил оленя и просил меня дать ему лошадь для доставки мяса на бивак. Кроме того, он сказал, что видел свежие следы такой обуви, которой нет ни у кого в нашем отряде и ни у кого из староверов. По его словам, неизвестных людей было трое. У двоих были новые сапоги, а у третьего — старые, стоптанные, с железными подковами
на каблуках. Зная наблюдательность Дерсу, я нисколько не сомневался в правильности его выводов.
Неточные совпадения
И как он потом, ловко повернувшись
на одном
каблуке, обратился к городскому голове и присовокупил:
— Это такая шельма! Я ему говорил, так нет. Как же! Он в три года не мог собрать, — энергически говорил сутуловатый, невысокий помещик с помаженными волосами, лежавшими
на вышитом воротнике его мундира, стуча крепко
каблуками новых, очевидно для выборов надетых сапог. И помещик, кинув недовольный взгляд
на Левина, круто повернулся.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув
на плечо косу, медленными шагами пошел заходить по следам, оставленным его
каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря
на то, что пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная берта, розетки не смялись и не оторвались; розовые туфли
на высоких, выгнутых
каблуках не жали, а веселили ножку.
Он лежал в первой комнате
на постели, подложив одну руку под затылок, а другой держа погасшую трубку; дверь во вторую комнату была заперта
на замок, и ключа в замке не было. Я все это тотчас заметил… Я начал кашлять и постукивать
каблуками о порог — только он притворялся, будто не слышит.