Неточные совпадения
Приехав в город, войдя во двор дома, Клим увидал на крыльце флигеля Спивак в длинном переднике серого коленкора; приветственно махая рукой, обнаженной
до локтя, она
закричала...
А вслед за тем вспыхивало и обжигало желание увеличить его
до последних пределов, так, чтоб он, заполнив все в нем, всю пустоту, и породив какое-то сильное, дерзкое чувство, позволил Климу Самгину
крикнуть людям...
«Плачет. Плачет», — повторял Клим про себя. Это было неожиданно, непонятно и удивляло его
до немоты. Такой восторженный крикун, неутомимый спорщик и мастер смеяться, крепкий, красивый парень, похожий на удалого деревенского гармониста, всхлипывает, как женщина, у придорожной канавы, под уродливым деревом, на глазах бесконечно идущих черных людей с папиросками в зубах. Кто-то мохнатый, остановясь на секунду за маленькой нуждой, присмотрелся к Маракуеву и весело
крикнул...
— Боже, какая красота! По рассказам Лиды я знала, что вы красивая, но — так!
До вас даже дотронуться страшно, —
кричала она, схватив и встряхивая руки Алины.
На жалобу ее Самгину нечем было ответить; он думал, что доигрался с Варварой
до необходимости изменить или прекратить игру. И, когда Варвара, разрумяненная морозом, не раздеваясь, оживленно влетела в комнату, — он поднялся встречу ей с ласковой улыбкой, но, кинув ему на бегу «здравствуйте!» — она обняла Сомову,
закричала...
Кричал он
до поры, пока хористы не догадались, что им не заглушить его, тогда они вдруг перестали петь, быстро разошлись, а этот солист, бессильно опустив руки, протянул, но уже тоненьким голоском...
Через несколько дней Самгин убедился, что в Москве нет людей здравомыслящих, ибо возмущенных убийством министра он не встретил. Студенты расхаживали по улицам с видом победителей. Только в кружке Прейса к событию отнеслись тревожно; Змиев, возбужденный
до дрожи в руках,
кричал...
Он воткнул горлышко бутылки в рот себе, запрокинул голову, и густейшая борода его судорожно затряслась. Пил он
до слез, потом швырнул недопитую бутылку в воду, вздрогнул, с отвращением потряс головой и снова
закричал...
— Долой самодержавие! —
кричали всюду в толпе, она тесно заполнила всю площадь, черной кашей кипела на ней, в густоте ее неестественно подпрыгивали лошади, точно каменная и замороженная земля под ними стала жидкой, засасывала их, и они погружались в нее
до колен, раскачивая согнувшихся в седлах казаков; казаки, крестя нагайками воздух, били направо, налево, люди, уклоняясь от ударов, свистели,
кричали...
— Ура! —
кричала она. — Клим, голубчик, подумай: у нас тоже организовался Совет рабочих депутатов! — И всегда просила, приказывала: — Сбегай в Техническое, скажи Гогину, что я уехала в Коломну; потом — в Шанявский, там найдешь Пояркова, и вот эти бумажки — ему! Только, пожалуйста, в университет поспей
до четырех часов.
—
До свидания, — почему-то очень весело
крикнул доктор.
Он соскочил на пол, едва не
закричав от боли, начал одеваться, но снова лег, закутался
до подбородка.
Вдруг, как будто над крышей, грохнул выстрел из пушки, — грохнул
до того сильно, что оба подскочили, а Лютов, сморщив лицо, уронил шапку на пол и
крикнул...
Но смеялась только высокая, тощая дама, обвешанная с плеч
до колен разнообразными пакетами, с чемоданом в одной руке, несессером в другой; смеялась она визгливо, напряженно, из любезности; ей было очень неудобно идти, ее толкали больше, чем других, и, прерывая смех свой, она тревожно
кричала шутникам...
— Это — цинковый ящик, в гроб они уложат там, у себя в бюро. Полиция потребовала убрать труп
до рассвета.
Закричит Алина. Иди к ней, Иноков, она тебя слушается…
Сотни рук встретили ее аплодисментами, криками; стройная, гибкая, в коротенькой
до колен юбке, она тоже что-то
кричала, смеялась, подмигивала в боковую ложу, солдат шаркал ногами, кланялся, посылал кому-то воздушные поцелуи, — пронзительно взвизгнув, женщина схватила его, и они, в профиль к публике, делая на сцене дугу, начали отчаянно плясать матчиш.
— Ерунду плетешь, пан. На сей год число столыпинских помещиков сократилось
до трехсот сорока двух тысяч! Сократилось потому, что сильные мужики скупают землю слабых и организуются действительно крупные помещики, это — раз! А во-вторых: начались боевые выступления бедноты против отрубников, хутора — жгут! Это надобно знать, почтенные. Зря
кричите. Лучше — выпейте! Провидение божие не каждый день посылает нам бенедиктин.
— Отечество в опасности, — вот о чем нужно
кричать с утра
до вечера, — предложил он и продолжал говорить, легко находя интересные сочетания слов. — Отечество в опасности, потому что народ не любит его и не хочет защищать. Мы искусно писали о народе, задушевно говорили о нем, но мы плохо знали его и узнаем только сейчас, когда он мстит отечеству равнодушием к судьбе его.
Проехал воз, огромный, хитро нагруженный венскими стульями, связанные соломой, они возвышались почти
до вторых этажей, толстая рыжая лошадь и краснорожий ломовой извозчик, в сравнении с величиной воза, были смешно маленькими, рядом с извозчиком шагал студент в расстегнутом пальто, в фуражке на затылке, размахивая руками, он
кричит...
Неточные совпадения
(
Кричит до тех пор, пока не опускается занавес.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (
Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый:
до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Однажды во время какого-то соединенного заседания, имевшего предметом устройство во время масленицы усиленного гастрономического торжества, предводитель, доведенный
до исступления острым запахом, распространяемым градоначальником, вне себя вскочил с своего места и
крикнул:"Уксусу и горчицы!"И затем, припав к градоначальнической голове, стал ее нюхать.
Председатель вставал с места и начинал корчиться; примеру его следовали другие; потом мало-помалу все начинали скакать, кружиться, петь и
кричать и производили эти неистовства
до тех пор, покуда, совершенно измученные, не падали ниц.
Бессонная ходьба по прямой линии
до того сокрушила его железные нервы, что, когда затих в воздухе последний удар топора, он едва успел
крикнуть:"Шабаш!" — как тут же повалился на землю и захрапел, не сделав даже распоряжения о назначении новых шпионов.