Неточные совпадения
Игрушки и машины, колокола и экипажи, работы ювелиров и рояли, цветистый казанский сафьян, такой ласковый на ощупь, горы сахара, огромные кучи пеньковых веревок и просмоленных канатов, часовня, построенная из стеариновых свеч, изумительной
красоты меха Сорокоумовского и железо с Урала, кладки ароматного мыла, отлично дубленные
кожи, изделия из щетины — пред этими грудами неисчислимых богатств собирались небольшие группы людей и, глядя на грандиозный труд своей родины, несколько смущали Самгина, охлаждая молчанием своим его повышенное настроение.
В ней не осталось почти ничего, что напоминало бы девушку, какой она была два года тому назад, — девушку, которая так бережно и гордо несла по земле свою
красоту.
Красота стала пышнее, ослепительней, движения Алины приобрели ленивую грацию, и было сразу понятно — эта женщина знает: все, что бы она ни сделала, — будет красиво. В сиреневом шелке подкладки рукавов блестела
кожа ее холеных рук и, несмотря на лень ее движений, чувствовалась в них размашистая дерзость. Карие глаза улыбались тоже дерзко.
Неточные совпадения
Красота момента опьяняет его. На секунду ему кажется, что это музыка обдает его волнами такого жгучего, ослепительного света и что медные, ликующие крики падают сверху, с неба, из солнца. Как и давеча, при встрече, — сладкий, дрожащий холод бежит по его телу и делает
кожу жесткой и приподымает и шевелит волосы на голове.
Все так смело открытое у Грушиной было красиво, — но какие противоречия. На
коже — блошьи укусы, ухватки грубы, слова нестерпимой пошлости. Снова поруганная телесная
красота.
Хорошо еще, что наш глаз — не микроскоп, и простое зрение уже идеализирует предметы; иначе грязь и инфузории в чистейшей воде, нечистоты на нежнейшей
коже разрушали бы для нас всякую
красоту.
Наконец, человеческое тело, лучшая
красота на земле, полупрозрачно, и мы в человеке видим не чисто одну только поверхность: сквозь
кожу просвечивает тело, и это просвечивание тела придает чрезвычайно много прелести человеческой
красоте.
Если даже согласимся, что в Виттории были совершенны все основные формы, то кровь, теплота, процесс жизни с искажающими
красоту подробностями, следы которых остаются на
коже, — все эти подробности были бы достаточны, чтобы поставить живое существо, о котором говорит Румор, несравненно ниже тех высоких произведений искусства, которые имеют только воображаемую кровь, теплоту, процесс жизни на
коже и т. д.