Неточные совпадения
Они остановились друг против друга,
как петухи, готовые подраться. Но Клим почувствовал, что ссориться с Дроновым не
следует.
Вслушиваясь в беседы взрослых о мужьях, женах, о семейной жизни, Клим подмечал в тоне этих бесед что-то неясное, иногда виноватое, часто — насмешливое,
как будто говорилось о печальных ошибках, о том, чего не
следовало делать. И, глядя на мать, он спрашивал себя: будет ли и она говорить так же?
— Не тому вас учат, что вы должны знать. Отечествоведение — вот наука, которую
следует преподавать с первых же классов, если мы хотим быть нацией. Русь все еще не нация, и боюсь, что ей придется взболтать себя еще раз так,
как она была взболтана в начале семнадцатого столетия. Тогда мы будем нацией — вероятно.
Разумеется, кое-что необходимо выдумывать, чтоб подсолить жизнь, когда она слишком пресна, подсластить, когда горька. Но —
следует найти точную меру. И есть чувства, раздувать которые — опасно. Такова, конечно, любовь к женщине, раздутая до неудачных выстрелов из плохого револьвера. Известно, что любовь — инстинкт, так же
как голод, но — кто же убивает себя от голода или жажды или потому, что у него нет брюк?
— В России говорят не о том, что важно, читают не те книги,
какие нужно, делают не то, что
следует, и делают не для себя, а — напоказ.
Он снял фуражку, к виску его прилипла прядка волос, и только одна была неподвижна, а остальные вихры шевелились и дыбились. Клим вздохнул, — хорошо красив был Макаров. Это ему
следовало бы жениться на Телепневой.
Как глупо все. Сквозь оглушительный шум улицы Клим слышал...
— Уехала в монастырь с Алиной Телепневой, к тетке ее, игуменье. Ты знаешь: она поняла, что у нее нет таланта для сцены. Это — хорошо. Но ей
следует понять, что у нее вообще никаких талантов нет. Тогда она перестанет смотреть на себя
как на что-то исключительное и, может быть, выучится… уважать людей.
— Он хотел. Но, должно быть, иногда
следует идти против одного сильного желания, чтоб оно не заглушило все другие.
Как вы думаете?
— Милая, — прошептал Клим в зеркало, не находя в себе ни радости, ни гордости, не чувствуя, что Лидия стала ближе ему, и не понимая,
как надобно вести себя, что
следует говорить. Он видел, что ошибся, — Лидия смотрит на себя не с испугом, а вопросительно, с изумлением. Он подошел к ней, обнял.
— Не думайте, я не консерватор, отнюдь! Нет, я допускаю и земский собор и вообще… Но — сомневаюсь, чтоб нам
следовало бежать сломя голову тем же путем,
как Европа…
Он снова улыбался своей улыбочкой,
как будто добродушной, но Самгин уже не верил в его добродушие. Когда рабочий ушел, он несколько минут стоял среди комнаты, сунув руки в карманы, решая:
следует ли идти к Варваре? Решил, что идти все-таки надобно, но он пойдет к Сомовой, отнесет ей литографированные лекции Ключевского.
Сделав этот вывод, Самгин вполне удовлетворился им, перестал ходить в суд и еще раз подумал, что ему
следовало бы учиться в институте гражданских инженеров,
как советовал Варавка.
— Давно пора. У нас все разговаривают о том,
как надобно думать, тогда
как говорить надо о том, что
следует делать.
Часа через полтора Самгин шагал по улице,
следуя за одним из понятых, который покачивался впереди него, а сзади позванивал шпорами жандарм. Небо на востоке уже предрассветно зеленело, но город еще спал, окутанный теплой, душноватой тьмою. Самгин немножко любовался своим спокойствием, хотя было обидно идти по пустым улицам за человеком, который, сунув руки в карманы пальто, шагал бесшумно,
как бы не касаясь земли ногами, точно он себя нес на руках, охватив ими бедра свои.
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал. В столовой девушка начала расспрашивать,
как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее
следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Варвара указала глазами на крышу флигеля; там, над покрасневшей в лучах заката трубою, едва заметно курчавились какие-то серебряные струйки. Самгин сердился на себя за то, что не умеет отвлечь внимание в сторону от этой дурацкой трубы. И — не
следовало спрашивать о матери. Он вообще был недоволен собою, не узнавал себя и даже
как бы не верил себе. Мог ли он несколько месяцев тому назад представить, что для него окажется возможным и приятным такое чувство к Варваре, которое он испытывает сейчас?
— Студенческое движение насквозь эмоционально, тут просто «кровь кипит, сил избыток». Но не
следует упускать из вида, что тут скрыта серьезная опасность: романтизм народников
как нельзя лучше отвечает настроению студенчества. И, так
как народники снова мечтают о терроре… — осторожно намекал он.
Дальше он доказывал, что, конечно, Толстой — прав: студенческое движение — щель, сквозь которую большие дела не пролезут,
как бы усердно ни пытались протиснуть их либералы. «Однако и юношеское буйство, и тихий ропот отцов, и умиротворяющая деятельность Зубатова, и многое другое — все это ручейки незначительные, но
следует помнить, что маленькие речушки, вытекая из болот, создали Волгу, Днепр и другие весьма мощные реки. И то, что совершается в университетах, не совсем бесполезно для фабрик».
А толпа уже так разрослась, распухла, что не могла втиснуться на Полицейский мост и приостановилась,
как бы раздумывая:
следует ли идти дальше? Многие побежали берегом Мойки в направлении Певческого моста, люди во главе толпы рвались вперед, но за своей спиной, в задних рядах, Самгин чувствовал нерешительность, отсутствие одушевленности.
Самгин понимал, что говорит излишне много и что этого не
следует делать пред человеком, который, глядя на него искоса, прислушивается
как бы не к словам, а к мыслям. Мысли у Самгина были обиженные, суетливы и бессвязны, ненадежные мысли. Но слов он не мог остановить, точно в нем, против его воли, говорил другой человек. И возникало опасение, что этот другой может рассказать правду о записке, о Митрофанове.
—
Как потрясен, — сказал человек с французской бородкой и, должно быть, поняв, что говорить не
следовало, повернулся к окну, уперся лбом в стекло, разглядывая тьму, густо закрывшую окна.
И,
как всякий человек в темноте, Самгин с неприятной остротою ощущал свою реальность. Люди шли очень быстро, небольшими группами, и, должно быть, одни из них знали, куда они идут, другие шли,
как заплутавшиеся, — уже раза два Самгин заметил, что, свернув за угол в переулок, они тотчас возвращались назад. Он тоже невольно
следовал их примеру. Его обогнала небольшая группа, человек пять; один из них курил, папироса вспыхивала часто,
как бы в такт шагам; женский голос спросил тоном обиды...
— Гроб поставили в сарай… Завтра его отнесут куда
следует. Нашлись люди. Сто целковых. Н-да! Алина
как будто приходит в себя. У нее — никогда никаких истерик! Макаров… — Он подскочил на кушетке, сел, изумленно поднял брови. — Дерется
как! Замечательно дерется, черт возьми! Ну, и этот… Нет, — каков Игнат, а? — вскричал он, подбегая к столу. — Ты заметил, понял?
На другой день он проснулся рано и долго лежал в постели, куря папиросы, мечтая о поездке за границу. Боль уже не так сильна, может быть, потому, что привычна, а тишина в кухне и на улице непривычна, беспокоит. Но скоро ее начали раскачивать толчки с улицы в розовые стекла окон, и за каждым толчком
следовал глухой, мощный гул, не похожий на гром. Можно было подумать, что на небо, вместо облаков, туго натянули кожу и по коже бьют,
как в барабан, огромнейшим кулаком.
— То же самое, конечно, — удивленно сказал Гогин. — Московское выступление рабочих показало, что мелкий обыватель идет за силой, —
как и
следовало ожидать. Пролетариат должен готовиться к новому восстанию. Нужно вооружаться, усилить пропаганду в войсках. Нужны деньги и — оружие, оружие!
Самгин подумал, что все это
следовало бы сказать с некоторым задором или обидой, тревогой, а она сказала так,
как будто нехотя дразнила кого-то, а сказав — зевнула...
— Ты бы мизантропию-то свою разбавил чем-нибудь, Тимон Афинский! Смотри, — жандармы отлично помнят прошлое, а —
как они успокоят, ежели не искоренят?
Следовало бы тебе чаще выходить на люди.
— Левой рукой сильно не ударишь! А — уж вы
как хотите — а ударить
следует! Я не хочу, чтоб мне какой-нибудь сапожник брюхо вспорол. И чтоб дом подожгли — не желаю! Вон вчера слободская мастеровщина какого-то будто бы агента охраны укокала и домишко его сожгла. Это не значит, что я — за черную сотню, самодержавие и вообще за чепуху. Но если вы взялись управлять государством, так управляйте, черт вас возьми! Я имею право требовать покоя…
Следовало не только успокоить его, но и расположить в свою пользу, а потом поставить несколько вопросов о Марине. Сообразив это, Самгин, тоном профессионала, заговорил о том,
как можно построить защиту...
— Ловко спрошено! — вскричал Лютов с восхищением. — Безразлично,
как о чужом деле! Все еще играешь равнодушного, баррикадных дел мастер? Со мной не
следовало бы играть в конспирацию.
«Оффенбах был действительно остроумен, превратив предисловие к «Илиаде» в комедию.
Следовало бы обработать в серию легких комедий все наиболее крупные события истории культуры, чтоб люди перестали относиться к своему прошлому подобострастно —
как к его превосходительству…»
Говорил Самойлов не спеша, усталым глуховатым голосом и легко,
как человек, привыкший говорить много. Глаза у него были темные, печальные, а под ними — синеватые мешки. Самгин, слушая его, барабанил пальцами по столу,
как бы желая намекнуть этим шумом, что говорить
следует скорее. Барабанил и думал...
Явилась крупная чернобровая женщина, в белой полупрозрачной блузке, с грудями,
как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой улыбкой на подкрашенном лице, — особенно подчеркнуты были на нем ядовито красные губы. В руках, обнаженных по локоть, она несла на подносе чайную посуду, бутылки, вазы, за нею
следовал курчавый усатенький человечек, толстогубый, точно негр; казалось, что его смуглое лицо было очень темным, но выцвело. Он внес небольшой серебряный самовар. Бердников командовал по-французски...
— Я деловой человек, а это все едино
как военный. Безгрешных дел на свете — нет. Прудоны и Марксы доказали это гораздо обстоятельней, чем всякие отцы церкви, гуманисты и прочие… безграмотные души. Ленин совершенно правильно утверждает, что сословие наше
следует поголовно уничтожить. Я сказал —
следует, однако ж не верю, что это возможно. Вероятно, и Ленин не верит, а только стращает. Вы
как думаете о Ленине-то?
— Вы извините, что я так, без церемонии… Право старого знакомства. Дьявольски много прав у нас, а?
Следует сократить, —
как думаете?
В течение ближайших дней он убедился, что действительно ему не
следует жить в этом городе. Было ясно: в адвокатуре местной, да, кажется, и у некоторых обывателей, подозрительное и враждебное отношение к нему — усилилось. Здоровались с ним так,
как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один из помощников, которые приходили к нему играть в винт, ответил на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его в коридоре суда, крякнул и спросил...
— Вопрос не в том,
как примирить индивидуальное с социальным, в эпоху, когда последнее оглушает, ослепляет, ограничивает свободу роста нашего «я», — вопрос в том,
следует ли примирять?
— По закону мы обязаны известить полицию, так
как все может быть, а больная оставила имущество. Но мы, извините, справились, установили, что вы законный супруг, то будто бы все в порядке. Однако для твердости вам
следовало бы подарить помощнику пристава рублей пятьдесят… Чтобы не беспокоили, они это любят. И притом — напуганы, — время ненадежное…
Нотариус не внушал доверия, и Самгин подумал, что
следует посоветоваться с Дроновым, — этот, наверное, знает,
как продают дома. В доме Варвары его встретила еще неприятность: парадную дверь открыла девочка подросток — черненькая, остроносая и почему-то с радостью, весело закричала...
Но здесь ее поставили иначе — так,
как давно
следовало поставить.
— Есть факты другого порядка и не менее интересные, — говорил он, получив разрешение. —
Какое участие принимало правительство в организации балканского союза?
Какое отношение имеет к балканской войне, затеянной тотчас же после итало-турецкой и, должно быть, ставящей целью своей окончательный разгром Турции? Не хочет ли буржуазия угостить нас новой войной? С кем? И — зачем? Вот факты и вопросы, о которых
следовало бы подумать интеллигенции.
— Через несколько месяцев Романовы намерены устроить празднование трехсотлетия своей власти над Россией. Государственная дума ассигновала на этот праздник пятьсот тысяч рублей.
Как отнесемся мы, интеллигенция, к этому праздничку? Не
следует ли нам вспомнить, чем были наполнены эти три сотни лет?
Около полудня в конце улицы раздался тревожный свисток, и,
как бы повинуясь ему, быстро проскользнул сияющий автомобиль, в нем сидел толстый человек с цилиндром на голове, против него — двое вызолоченных военных, третий — рядом с шофером. Часть охранников изобразила прохожих, часть — зевак, которые интересовались публикой в окнах домов, а Клим Иванович Самгин, глядя из-за косяка окна, подумал, что толстому господину Пуанкаре
следовало бы приехать на год раньше — на юбилей Романовых.
Клим Иванович Самгин был одет тепло, удобно и настроен мужественно,
как и
следовало человеку, призванному участвовать в историческом деле. Осыпанный снегом необыкновенный извозчик в синей шинели с капюшоном, в кожаной финской шапке, краснолицый, усатый, очень похожий на портрет какого-то исторического генерала, равнодушно, с акцентом латыша заявил Самгину, что в гостиницах нет свободных комнат.