«Разведчик. Соглядатай. Делает карьеру радикала, для того чтоб играть роль Азефа. Но
как бы то ни было, его насмешка над красивой жизнью — это насмешка хама, о котором писал Мережковский, это отрицание культуры сыном трактирщика и — содержателя публичного дома».
Неточные совпадения
— Вот уж почти два года
ни о чем не могу думать, только о девицах. К проституткам идти не могу, до этой степени еще не дошел. Тянет к онанизму, хоть руки отрубить.
Есть, брат, в этом влечении что-то обидное до слез, до отвращения к себе. С девицами чувствую себя идиотом. Она мне о книжках, о разных поэзиях, а я думаю о
том,
какие у нее груди и что вот поцеловать
бы ее да и умереть.
Ночь
была холодно-влажная, черная; огни фонарей горели лениво и печально,
как бы потеряв надежду преодолеть густоту липкой
тьмы. Климу
было тягостно и
ни о чем не думалось. Но вдруг снова мелькнула и оживила его мысль о
том, что между Варавкой, Томилиным и Маргаритой чувствуется что-то сродное, все они поучают, предупреждают, пугают, и
как будто за храбростью их слов скрывается боязнь. Пред чем, пред кем? Не пред ним ли, человеком, который одиноко и безбоязненно идет в ночной
тьме?
Если каждый человек действует по воле класса, группы,
то,
как бы ловко
ни скрывал он за фигурными хитросплетениями слов свои подлинные желания и цели, всегда можно разоблачить истинную
суть его — силу групповых и классовых повелений.
Через полчаса он убедил себя, что его особенно оскорбляет
то, что он не мог заставить Лидию рыдать от восторга, благодарно целовать руки его, изумленно шептать нежные слова,
как это делала Нехаева.
Ни одного раза,
ни на минуту не дала ему Лидия насладиться гордостью мужчины, который дает женщине счастье. Ему
было бы легче порвать связь с нею, если
бы он испытал это наслаждение.
В ней не осталось почти ничего, что напоминало
бы девушку,
какой она
была два года
тому назад, — девушку, которая так бережно и гордо несла по земле свою красоту. Красота стала пышнее, ослепительней, движения Алины приобрели ленивую грацию, и
было сразу понятно — эта женщина знает: все, что
бы она
ни сделала, —
будет красиво. В сиреневом шелке подкладки рукавов блестела кожа ее холеных рук и, несмотря на лень ее движений, чувствовалась в них размашистая дерзость. Карие глаза улыбались тоже дерзко.
— Это — плохо, я знаю. Плохо, когда человек во что
бы то ни стало хочет нравиться сам себе, потому что встревожен вопросом: не дурак ли он? И догадывается, что ведь если не дурак, тогда эта игра с самим собой, для себя самого, может сделать человека еще хуже, чем он
есть. Понимаете,
какая штука?
И сколько бы ни внушали княгине, что в наше время молодые люди сами должны устраивать свою судьбу, он не могла верить этому, как не могла бы верить тому, что в
какое бы то ни было время для пятилетних детей самыми лучшими игрушками должны быть заряженные пистолеты.
Раскольников не привык к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно в последнее время. Но теперь его вдруг что-то потянуло к людям. Что-то совершалось в нем как бы новое, и вместе с тем ощутилась какая-то жажда людей. Он так устал от целого месяца этой сосредоточенной тоски своей и мрачного возбуждения, что хотя одну минуту хотелось ему вздохнуть в другом мире, хотя бы в
каком бы то ни было, и, несмотря на всю грязь обстановки, он с удовольствием оставался теперь в распивочной.
Я выслушал его молча и был доволен одним: имя Марьи Ивановны не было произнесено гнусным злодеем, оттого ли, что самолюбие его страдало при мысли о той, которая отвергла его с презрением; оттого ли, что в сердце его таилась искра того же чувства, которое и меня заставляло молчать, —
как бы то ни было, имя дочери белогорского коменданта не было произнесено в присутствии комиссии.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Хотя
бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С
тех пор
как все, что у крестьян
ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!
Стародум.
Как! А разве
тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что,
как бы он знатен
ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который
бы всю свою знатность устремил на
то только, чтоб ему одному
было хорошо, который
бы и достиг уже до
того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась
бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли
тот, кому нечего желать, а лишь
есть чего бояться?
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига
были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так
как не
было той силы в природе, которая могла
бы убедить прохвоста в неведении чего
бы то ни было,
то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле
было прочнее его.
Услышав требование явиться, она
как бы изумилась, но так
как, в сущности, ей
было все равно,"кто
ни поп —
тот батька",
то после минутного колебания она начала приподниматься, чтоб последовать за посланным.
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали в это время! Думают: станут они теперь
есть горчицу, —
как бы на будущее время еще
какую ни на
есть мерзость
есть не заставили; не станут —
как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и
ту и другую сторону.