Неточные совпадения
Разумеется, кое-что необходимо выдумывать, чтоб подсолить жизнь, когда она слишком пресна, подсластить, когда горька. Но —
следует найти точную меру. И есть чувства, раздувать которые — опасно. Такова, конечно, любовь к женщине, раздутая до неудачных выстрелов
из плохого револьвера. Известно,
что любовь — инстинкт, так же как голод, но — кто же убивает себя от голода или жажды или потому,
что у него нет брюк?
«Этот вышел
из игры. И, вероятно, надолго. А — Маракуевы, Поярковы —
что они могут сделать против таких вот? — думал он, наблюдая людей в ресторане. — Мне
следует развлечься», — решил он и через несколько минут вышел на притихшую улицу.
— Студенческое движение насквозь эмоционально, тут просто «кровь кипит, сил избыток». Но не
следует упускать
из вида,
что тут скрыта серьезная опасность: романтизм народников как нельзя лучше отвечает настроению студенчества. И, так как народники снова мечтают о терроре… — осторожно намекал он.
Дальше он доказывал,
что, конечно, Толстой — прав: студенческое движение — щель, сквозь которую большие дела не пролезут, как бы усердно ни пытались протиснуть их либералы. «Однако и юношеское буйство, и тихий ропот отцов, и умиротворяющая деятельность Зубатова, и многое другое — все это ручейки незначительные, но
следует помнить,
что маленькие речушки, вытекая
из болот, создали Волгу, Днепр и другие весьма мощные реки. И то,
что совершается в университетах, не совсем бесполезно для фабрик».
И, как всякий человек в темноте, Самгин с неприятной остротою ощущал свою реальность. Люди шли очень быстро, небольшими группами, и, должно быть, одни
из них знали, куда они идут, другие шли, как заплутавшиеся, — уже раза два Самгин заметил,
что, свернув за угол в переулок, они тотчас возвращались назад. Он тоже невольно
следовал их примеру. Его обогнала небольшая группа, человек пять; один
из них курил, папироса вспыхивала часто, как бы в такт шагам; женский голос спросил тоном обиды...
Затем он подумал,
что вокруг уже слишком тихо для человека.
Следовало бы, чтоб стучал маятник часов, действовал червяк-древоточец, чувствовалась бы «жизни мышья беготня». Напрягая слух, он уловил шорох листвы деревьев в парке и вспомнил,
что кто-то
из литераторов приписал этот шорох движению земли в пространстве.
В течение ближайших дней он убедился,
что действительно ему не
следует жить в этом городе. Было ясно: в адвокатуре местной, да, кажется, и у некоторых обывателей, подозрительное и враждебное отношение к нему — усилилось. Здоровались с ним так, как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один
из помощников, которые приходили к нему играть в винт, ответил на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его в коридоре суда, крякнул и спросил...
Около полудня в конце улицы раздался тревожный свисток, и, как бы повинуясь ему, быстро проскользнул сияющий автомобиль, в нем сидел толстый человек с цилиндром на голове, против него — двое вызолоченных военных, третий — рядом с шофером. Часть охранников изобразила прохожих, часть — зевак, которые интересовались публикой в окнах домов, а Клим Иванович Самгин, глядя из-за косяка окна, подумал,
что толстому господину Пуанкаре
следовало бы приехать на год раньше — на юбилей Романовых.
Но все-таки он представил несколько соображений,
из которых
следовало,
что вагоны загнали куда-нибудь в Литву. Самгину показалось,
что у этого человека есть причины желать, чтоб он, Самгин, исчез. Но следователь подкрепил доводы в пользу поездки предложением дать письмо к брату его жены, ротмистру полевых жандармов.
—
Что же
из этого
следует? Нужно разлагать армию, да?
— Что это такое, скажите вы мне, — говорила она с настойчивостью и начала затем читать текст старинного перевода книги Сен-Мартена: «Мне могут сделать возражение, что человек и скоты производят действия внешние,
из чего следует, что все сии существа имеют нечто в себе и не суть простые машины, и когда спросят у меня: какая же разница между их началами действий и началом, находящимся в человеке, то ответствую: сию разность легко тот усмотрит, кто обратится к ней внимательно.
Неточные совпадения
На этот призыв выходит
из толпы парень и с разбега бросается в пламя. Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом
следуют утешения, сопровождаемые предположениями,
что, вероятно, Матренка с испуга убежала на огород…
Но стоило забыть искусственный ход мысли и
из жизни вернуться к тому,
что удовлетворяло, когда он думал,
следуя данной нити, — и вдруг вся эта искусственная постройка заваливалась, как карточный дом, и ясно было,
что постройка была сделана
из тех же перестановленных слов, независимо от чего-то более важного в жизни,
чем разум.
Когда же встали из-за стола и дамы вышли, Песцов, не
следуя за ними, обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению, состояло в том,
что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить
из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось,
что город и люден, и велик, и населен как
следует.
Впрочем, если слово
из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве,
что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как
следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве
из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.