Неточные совпадения
Лютов был явно настроен на скандал, это очень встревожило Клима, он попробовал вырвать руку, но безуспешно. Тогда он увлек Лютова
в один
из переулков Тверской, там встретили извозчика-лихача. Но, усевшись
в экипаж, Лютов, глядя на густые толпы оживленного, празднично одетого народа, заговорил еще громче
в синюю спину возницы...
Они шли пешком, когда
из какого-то
переулка выехал извозчик,
в пролетке сидела растрепанная Варвара, держа шляпку и зонтик на коленях.
Он понял, что это нужно ей, и ему хотелось еще послушать Корвина. На улице было неприятно; со дворов,
из переулков вырывался ветер, гнал поперек мостовой осенний лист, листья прижимались к заборам, убегали
в подворотни, а некоторые, подпрыгивая, вползали невысоко по заборам, точно испуганные мыши, падали, кружились, бросались под ноги.
В этом было что-то напоминавшее Самгину о каменщиках и плотниках, падавших со стены.
Самгин свернул
в переулок, скупо освещенный двумя фонарями; ветер толкал
в спину, от пыли во рту и горле было сухо, он решил зайти
в ресторан, выпить пива, посидеть среди простых людей. Вдруг,
из какой-то дыры
в заборе, шагнула на панель маленькая женщина
в темном платочке и тихонько попросила...
«Вот и я привлечен к отбыванию тюремной повинности», — думал он, чувствуя себя немножко героем и не сомневаясь, что арест этот — ошибка,
в чем его убеждало и поведение товарища прокурора. Шли
переулками,
в одном
из них, шагов на пять впереди Самгина, открылась дверь крыльца, на улицу вышла женщина
в широкой шляпе, сером пальто, невидимый мужчина, закрывая дверь, сказал...
Самгин назвал
переулок,
в котором эта женщина встретила его, когда он шел под конвоем сыщика и жандарма. Женщина выпустила
из рукава кипарисовые четки и, быстро перебирая их тонкими пальцами красивой руки, спросила, улыбаясь насильственной улыбкой...
Для того, чтоб попасть домой, Самгин должен был пересечь улицу, по которой шли союзники, но, когда он хотел свернуть
в другой
переулок — встречу ему из-за угла вышел, широко шагая, Яков Злобин с фуражкой
в руке, с распухшим лицом и пьяными глазами; размахнув руки, как бы желая обнять Самгина, он преградил ему путь, говоря негромко, удивленно...
Из какого-то
переулка выехали шестеро конных городовых, они очутились
в центре толпы и поплыли вместе с нею, покачиваясь
в седлах, нерешительно взмахивая нагайками. Две-три минуты они ехали мирно, а затем вдруг вспыхнул оглушительный свист, вой; маленький человек впереди Самгина, хватая за плечи соседей, подпрыгивал и орал...
Самгин шел бездумно, бережно охраняя чувство удовлетворения, наполнявшее его, как вино стакан. Было уже синевато-сумрачно, вспыхивали огни, толпы людей, густея, становились шумливей. Около Театральной площади
из переулка вышла группа людей, человек двести, впереди ее — бородачи, одетые
в однообразные поддевки; выступив на мостовую, они угрюмо, но стройно запели...
И, как всякий человек
в темноте, Самгин с неприятной остротою ощущал свою реальность. Люди шли очень быстро, небольшими группами, и, должно быть, одни
из них знали, куда они идут, другие шли, как заплутавшиеся, — уже раза два Самгин заметил, что, свернув за угол
в переулок, они тотчас возвращались назад. Он тоже невольно следовал их примеру. Его обогнала небольшая группа, человек пять; один
из них курил, папироса вспыхивала часто, как бы
в такт шагам; женский голос спросил тоном обиды...
Вход
в переулок, куда вчера не пустили Самгина, был загроможден телегой без колес, ящиками, матрацем, газетным киоском и полотнищем ворот. Перед этим сооружением на бочке из-под цемента сидел рыжебородый человек, с папиросой
в зубах; между колен у него торчало ружье, и одет он был так, точно собрался на охоту. За баррикадой возились трое людей: один прикреплял проволокой к телеге толстую доску, двое таскали со двора кирпичи. Все это вызвало у Самгина впечатление озорной обывательской забавы.
Из переулка шумно вывалилось десятка два возбужденных и нетрезвых людей. Передовой, здоровый краснорожий парень
в шапке с наушниками,
в распахнутой лисьей шубе, надетой на рубаху без пояса, встал перед гробом, широко расставив ноги
в длинных, выше колен, валенках, взмахнул руками так, что рубаха вздернулась, обнажив сильно выпуклый, масляно блестящий живот, и закричал визгливым, женским голосом...
Но, несмотря на голоса
из темноты, огромный город все-таки вызывал впечатление пустого, онемевшего. Окна ослепли, ворота закрыты, заперты,
переулки стали более узкими и запутанными. Чутко настроенный слух ловил далекие щелчки выстрелов, хотя Самгин понимал, что они звучат только
в памяти. Брякнула щеколда калитки. Самгин приостановился. Впереди его знакомый голос сказал...
Он не слышал, когда прекратилась стрельба, —
в памяти слуха все еще звучали сухие, сердитые щелчки, но он понимал, что все уже кончено.
Из переулка и от бульвара к баррикаде бежали ее защитники, было очень шумно и весело, все говорили сразу.
Пушки замолчали. Серенькое небо украсилось двумя заревами, одно — там, где спускалось солнце, другое —
в стороне Пресни. Как всегда под вечер, кружилась стая галок и ворон.
Из переулка вырвалась лошадь, —
в санках сидел согнувшись Лютов.
Из переулка, точно дым
из трубы, быстро, одна за другою, выкатывались группы людей с иконами
в руках, с портретом царя, царицы, наследника, затем выехал, расталкивая людей лошадью, пугая взмахами плети, чернобородый офицер конной полиции, закричал...
Неточные совпадения
Я возвращался домой пустыми
переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие
в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!..
Колымага, сделавши несколько поворотов
из улицы
в улицу, наконец поворотила
в темный
переулок мимо небольшой приходской церкви Николы на Недотычках и остановилась пред воротами дома протопопши.
Потом сорóка бултыхнула вместе с тележкою
в яму, которою начинался узкий
переулок, весь стремившийся вниз и запруженный грязью; долго работала она там всеми силами и месила ногами, подстрекаемая и горбуном, и самим барином, и наконец втащила их
в небольшой дворик, стоявший на косогоре с двумя расцветшими яблонями пред стареньким домиком и садиком позади его, низеньким, маленьким, состоявшим только
из рябины, бузины и скрывавшейся во глубине ее деревянной будочки, крытой драньем, с узеньким матовым окошечком.
Наконец, вот и
переулок; он поворотил
в него полумертвый; тут он был уже наполовину спасен и понимал это: меньше подозрений, к тому же тут сильно народ сновал, и он стирался
в нем, как песчинка. Но все эти мучения до того его обессилили, что он едва двигался. Пот шел
из него каплями, шея была вся смочена «Ишь нарезался!» — крикнул кто-то ему, когда он вышел на канаву.
В начале июля,
в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел
из своей каморки, которую нанимал от жильцов
в С-м
переулке, на улицу и медленно, как бы
в нерешимости, отправился к К-ну мосту.