Неточные совпадения
Женщина улыбнулась, ковыряя песок концом зонтика. Улыбалась она своеобразно: перед тем, как разомкнуть крепко сжатые губы небольшого рта, она сжимала их еще крепче, так, что в углах рта появлялись лучистые морщинки. Улыбка казалась вынужденной, жестковатой и резко
изменяла ее лицо, каких
много.
— Я слишком
много знаю, для того чтоб веселиться, — ответил Клим,
изменив голос и мрачно.
Я не раз упомянул о разрезывании брюха. Кажется, теперь этот обычай употребляется реже. После нашего прихода, когда правительство убедится, что и ему самому, не только подданным, придется
изменить многое у себя, конечно будут пороть брюхо еще реже. А вот пока что говорит об этом обычае мой ученый источник, из которого я привел некоторые места в начале этого письма:
Но стоит раз обратиться истории на этот путь, стоит раз сознать, что в общем ходе истории самое большое участие приходится на долю народа и только весьма малая Доля остается для отдельных личностей, — и тогда исторические сведения о явлениях внутренней жизни народа будут иметь гораздо более цены для исследователей и, может быть,
изменят многие из доселе господствовавших исторических воззрений.
Этого мало: отделение не только отнимает жизненную полноту у многих моментов событий, но часто изменяет их характер, — и событие явится в рассказе уже не таким, каково было в действительности, или, для сохранения сущности его, поэт принужден будет
изменять многие подробности, которые имеют истинный смысл в событии только при его действительной обстановке, отнимаемой изолирующим рассказом.
Неточные совпадения
Много красавиц в аулах у нас, // Звезды сияют во мраке их глаз. // Сладко любить их, завидная доля; // Но веселей молодецкая воля. // Золото купит четыре жены, // Конь же лихой не имеет цены: // Он и от вихря в степи не отстанет, // Он не
изменит, он не обманет.
Если скульптура
изменит мне (Боже сохрани! я не хочу верить: слишком
много говорит за), я сам казню себя, сам отыщу того, где бы он ни был — кто первый усомнился в успехе моего романа (это — Марк Волохов), и торжественно скажу ему: да, ты прав: я — неудачник!
«Я буду не один, — продолжал я раскидывать, ходя как угорелый все эти последние дни в Москве, — никогда теперь уже не буду один, как в столько ужасных лет до сих пор: со мной будет моя идея, которой я никогда не
изменю, даже и в том случае, если б они мне все там понравились, и дали мне счастье, и я прожил бы с ними хоть десять лет!» Вот это-то впечатление, замечу вперед, вот именно эта-то двойственность планов и целей моих, определившаяся еще в Москве и которая не оставляла меня ни на один миг в Петербурге (ибо не знаю, был ли такой день в Петербурге, который бы я не ставил впереди моим окончательным сроком, чтобы порвать с ними и удалиться), — эта двойственность, говорю я, и была, кажется, одною из главнейших причин
многих моих неосторожностей, наделанных в году,
многих мерзостей,
многих даже низостей и, уж разумеется, глупостей.
Даже Татьяна Павловна совсем как бы
изменила свой обычный вид: была очень тиха, очень ласкова, а главное, тоже очень спокойна, хотя и
много говорила, чтобы развлечь маму.
«Но это даром не проходит им, — сказал он, помолчав, — они крепки до времени, а в известные лета силы вдруг
изменяют, и вы увидите в Англии
многих индийских героев, которые сидят по углам, не сходя с кресел, или таскаются с одних минеральных вод на другие».