Неточные совпадения
Остановясь, она подняла голову и
пошла к дому, обойдя учителя, как столб фонаря. У постели Клима она встала с
лицом необычно строгим, почти незнакомым, и сердито начала упрекать...
Посидев скучный час в темноте, он
пошел к себе, зажег лампу, взглянул в зеркало, оно показало ему
лицо, почти незнакомое — обиженное, измятое миной недоумения.
Она ушла, прежде чем он успел ответить ей. Конечно, она шутила, это Клим видел по
лицу ее. Но и в форме шутки ее слова взволновали его. Откуда, из каких наблюдений могла родиться у нее такая оскорбительная мысль? Клим долго, напряженно искал в себе: являлось ли у него сожаление, о котором догадывается Лидия? Не нашел и решил объясниться с нею. Но в течение двух дней он не выбрал времени для объяснения, а на третий
пошел к Макарову, отягченный намерением, не совсем ясным ему.
Желтые волосы Лютова были причесаны à la капуль, это так не
шло к его длинному
лицу, что казалось сделанным нарочно.
Прислуга Алины сказала Климу, что барышня нездорова, а Лидия ушла гулять; Самгин спустился
к реке, взглянул вверх по течению, вниз — Лидию не видно. Макаров играл что-то очень бурное. Клим
пошел домой и снова наткнулся на мужика, тот стоял на тропе и, держась за лапу сосны, ковырял песок деревянной ногой, пытаясь вычертить круг. Задумчиво взглянув в
лицо Клима, он уступил ему дорогу и сказал тихонько, почти в ухо...
Затем лег животом на мостки поперек их, вымыл голову,
лицо и медленно
пошел обратно
к даче, вытирая на ходу волосы, казалось, что он, обматывая полотенцем голову, хочет оторвать ее.
Он лениво опустился на песок, уже сильно согретый солнцем, и стал вытирать стекла очков, наблюдая за Туробоевым, который все еще стоял, зажав бородку свою двумя пальцами и помахивая серой шляпой в
лицо свое.
К нему подошел Макаров, и вот оба они тихо
идут в сторону мельницы.
В голове еще шумел молитвенный шепот баб, мешая думать, но не мешая помнить обо всем, что он видел и слышал. Молебен кончился. Уродливо длинный и тонкий седобородый старик с желтым
лицом и безволосой головой в форме тыквы, сбросив с плеч своих поддевку, трижды перекрестился, глядя в небо, встал на колени перед колоколом и, троекратно облобызав край,
пошел на коленях вокруг него, крестясь и прикладываясь
к изображениям святых.
Стараясь удержать на
лицах выражение задумчивости и скорби, все
шли в угол,
к столу; там соблазнительно блестели бутылки разноцветных водок, вызывающе распластались тарелки с закусками. Важный актер, вздыхая, сознавался...
Пошли так близко друг
к другу, что
идти было неловко. Иноков, стирая рукавом блузы пыль с
лица, оглядывался назад, толкал Клима, а Клим, все-таки прижимаясь
к нему, говорил...
Как-то вечером,
идя к Прейсу, Клим услыхал за собою быстрые, твердые шаги; показалось, что кто-то преследует его. Он обернулся и встал
лицом к лицу с Кутузовым.
— Да, да, я так думаю! Правда? — спросила она, пытливо глядя в
лицо его, и вдруг, погрозив пальцем: — Вы — строгий! — И обратилась
к нахмуренному Дмитрию: — Очень трудный язык, требует тонкий слух: тешу, чешу, потесать — потешать, утесать — утешать. Иван очень смеялся, когда я сказала: плотник утешает дерево топором. И — как это: плотник? Это значит — тельник, — ну, да! — Она снова
пошла к младшему Самгину. — Отчего вы были с ним нелюбезны?
Самгин взял бутылку белого вина, прошел
к столику у окна; там, между стеною и шкафом, сидел, точно в ящике, Тагильский, хлопая себя по колену измятой картонной маской. Он был в синей куртке и в
шлеме пожарного солдата и тяжелых сапогах, все это странно сочеталось с его фарфоровым
лицом. Усмехаясь, он посмотрел на Самгина упрямым взглядом нетрезвого человека.
Поярков работал в каком-то частном архиве, и по тому, как бедно одевался он, по истощенному
лицу его можно было заключить, что работа оплачивается плохо. Он часто и ненадолго забегал
к Любаше, говорил с нею командующим тоном, почти всегда куда-то
посылал ее, Любаша покорно исполняла его поручения и за глаза называла его...
Самгин видел, как под напором зрителей пошатывается стена городовых, он уже хотел выбраться из толпы,
идти назад, но в этот момент его потащило вперед, и он очутился на площади,
лицом к лицу с полицейским офицером, офицер был толстый, скреплен ремнями, как чемодан, а
лицом очень похож на редактора газеты «Наш край».
Самгин
пошел мыться. Но, проходя мимо комнаты, где работал Кумов, — комната была рядом с ванной, — он, повинуясь толчку изнутри, тихо приотворил дверь. Кумов стоял спиной
к двери, опустив руки вдоль тела, склонив голову
к плечу и напоминая фигуру повешенного. На скрип двери он обернулся, улыбаясь, как всегда, глуповатой и покорной улыбкой, расширившей стиснутое
лицо его.
— Не знаю, — ответил Самгин, невольно поталкивая гостя
к двери, поспешно думая, что это убийство вызовет новые аресты, репрессии, новые акты террора и, очевидно, повторится пережитое Россией двадцать лет тому назад. Он
пошел в спальню, зажег огонь, постоял у постели жены, — она спала крепко,
лицо ее было сердито нахмурено. Присев на кровать свою, Самгин вспомнил, что, когда он сообщил ей о смерти Маракуева, Варвара спокойно сказала...
Этой части города он не знал,
шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно, головами друг
к другу, положены
к стене, под окна дома,
лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Клим Самгин замедлил шаг, оглянулся, желая видеть
лицо человека, сказавшего за его спиною нужное слово; вплоть
к нему
шли двое: коренастый, плохо одетый старик с окладистой бородой и угрюмым взглядом воспаленных глаз и человек лет тридцати, небритый, черноусый, с большим носом и веселыми глазами, тоже бедно одетый, в замазанном, черном полушубке, в сибирской папахе.
Солдатик, разинув рот, медленно съехал по воротам на землю, сел и, закрыв
лицо рукавом шинели, тоже стал что-то шарить на животе у себя. Николай пнул его ногой и
пошел к баррикаде; из-за нее, навстречу ему, выскакивали люди, впереди мчался Лаврушка и кричал...
Самгин решал вопрос:
идти вперед или воротиться назад? Но тут из двери мастерской для починки швейных машин вышел не торопясь высокий, лысоватый человек с угрюмым
лицом, в синей грязноватой рубахе, в переднике; правую руку он держал в кармане, левой плотно притворил дверь и запер ее, точно выстрелив ключом. Самгин узнал и его, — этот приходил
к нему с девицей Муравьевой.
Самгин взглянул в неряшливую серую бороду на бледном, отечном
лице и сказал, что не имеет времени, просит зайти в приемные часы. Человек ткнул пальцем в свою шапку и
пошел к дверям больницы, а Самгин — домой, определив, что у этого человека, вероятно, мелкое уголовное дело. Человек явился
к нему ровно в четыре часа, заставив Самгина подумать...
…Самгин сел
к столу и начал писать, заказав слуге бутылку вина. Он не слышал, как Попов стучал в дверь, и поднял голову, когда дверь открылась. Размашисто бросив шляпу на стул, отирая платком отсыревшее
лицо, Попов
шел к столу, выкатив глаза, сверкая зубами.
Какие-то неприятные молоточки стучали изнутри черепа в кости висков. Дома он с минуту рассматривал в зеркале возбужденно блестевшие глаза, седые нити в поредевших волосах, отметил, что щеки стали полнее,
лицо — круглей и что
к такому
лицу бородка уже не
идет, лучше сбрить ее. Зеркало показывало, как в соседней комнате ставит на стол посуду пышнотелая, картинная девица, румянощекая, голубоглазая, с золотистой косой ниже пояса.
Самгин еще в начале речи Грейман встал и отошел
к двери в гостиную, откуда удобно было наблюдать за Таисьей и Шемякиным, — красавец, пошевеливая усами, был похож на кота, готового прыгнуть. Таисья стояла боком
к нему, слушая, что говорит ей Дронов. Увидав по
лицам людей, что готовится взрыв нового спора, он решил, что на этот раз с него достаточно, незаметно вышел в прихожую, оделся,
пошел домой.
Он недавно начал курить, и это очень не
шло к нему, — коротенький, круглый, он, с папиросой в зубах, напоминал о самоваре. И в эту минуту, неловко закуривая, сморщив
лицо, он продолжал...
Говорил он легко, плавно, голос у него был альтовый, точно у женщины, но это очень
шло к его красивой, статной фигуре и картинному
лицу. Вмешательство Ногайцева возбудило у Самгина какие-то подозрения, но Фроленков погасил их.
Он встал,
пошел к себе в комнату, но в вестибюле его остановил странный человек, в расстегнутом пальто на меху, с каракулевой шапкой в руке, на его большом бугристом
лице жадно вытаращились круглые, выпуклые глаза, на голове — клочья полуседой овечьей шерсти, голова — большая и сидит на плечах, шеи — не видно, человек кажется горбатым.
Искоса посматривая в подкрашенное
лицо Елены, он соображал: как могло хвастовство Крэйтона задеть ее, певичку, которая только потому не стала кокоткой, что предпочла
пойти на содержание
к старику?