Неточные совпадения
Внезапно явился Макаров,
в отрепанной шинели,
в фуражке, сдвинутой на
затылок,
в стоптанных сапогах. Он имел вид человека, который только что убежал откуда-то, очень устал и теперь ему все равно.
Это сопоставление понравилось Климу, как всегда нравились ему упрощающие мысли. Он заметил, что и сам Томилин удивлен своим открытием, видимо — случайным. Швырнув тяжелую книгу на койку, он шевелил бровями, глядя
в окно, закинув руки за шею, под свой плоский
затылок.
На пороге одной из комнаток игрушечного дома он остановился с невольной улыбкой: у стены на диване лежал Макаров, прикрытый до груди одеялом, расстегнутый ворот рубахи обнажал его забинтованное плечо; за маленьким, круглым столиком сидела Лидия; на столе стояло блюдо, полное яблок; косой луч солнца, проникая сквозь верхние стекла окон, освещал алые плоды,
затылок Лидии и половину горбоносого лица Макарова.
В комнате было душисто и очень жарко, как показалось Климу. Больной и девушка ели яблоки.
В стороне, туго натянутый, стоял Туробоев, упорно глядя
в шишковатый, выпуклый
затылок Лютова, и, медленно передвигая папиросу из угла
в угол рта, как бы беззвучно шептал что-то.
Точно уколотый или внезапно вспомнив нечто тревожное, Диомидов соскочил со стула и начал молча совать всем руку свою. Клим нашел, что Лидия держала эту слишком белую руку
в своей на несколько секунд больше, чем следует. Студент Маракуев тоже простился; он еще
в комнате молодецки надел фуражку на
затылок.
И больше ничего не говорил, очевидно, полагая, что
в трех его словах заключена достаточно убийственная оценка человека. Он был англоманом, может быть, потому, что пил только «английскую горькую», — пил, крепко зажмурив глаза и запрокинув голову так, как будто хотел, чтобы водка проникла
в затылок ему.
Вдоль стены — шесть корчаг, а за ними,
в углу на ящике, сидел, прислонясь к стене
затылком и спиною, вытянув длинные, тонкие ноги верблюда, человек
в сером подряснике.
Потом снова скакали взмыленные лошади Власовского, кучер останавливал их на скаку, полицмейстер, стоя, размахивал руками, кричал
в окна домов, на рабочих, на полицейских и мальчишек, а окричав людей, устало валился на сиденье коляски и толчком
в спину кучера снова гнал лошадей. Длинные усы его, грозно шевелясь, загибались к
затылку.
Маракуев приподнял голову, потом, упираясь руками
в диван, очень осторожно сел и, усмехаясь совершенно невероятной гримасой, от которой рот его изогнулся серпом, исцарапанное лицо уродливо расплылось, а уши отодвинулись к
затылку, сказал...
— А один… человек сорвал, вцепился ногтями
в затылок толстому рядом со мною и вырвал кусок… кость обнажилась. Он первый и меня ударил…
За спиной редактора стоял шкаф, тесно набитый книгами,
в стеклах шкафа отражалась серая спина, круглые, бабьи плечи, тускло блестел голый
затылок, казалось, что
в книжном шкафе заперт двойник редактора.
Большой, бородатый человек, удивительно пыльный, припадая на одну ногу, свалился
в двух шагах от Самгина, крякнул, достал пальцами из волос
затылка кровь, стряхнул ее с пальцев на землю и, вытирая руку о передник, сказал ровным голосом, точно вывеску прочитал...
Брякали ножи, вилки, тарелки; над спинкой дивана возвышался жирный,
в редких волосах
затылок врага Варавки, подрядчика строительных работ Меркулова,
затылок напоминал мясо плохо ощипанной курицы. Напротив подрядчика сидел епархиальный архитектор Дианин, большой и бородатый, как тот арестант
в кандалах, который, увидав Клима
в окне, крикнул товарищу своему...
Что Любаша не такова, какой она себя показывала, Самгин убедился
в этом, присутствуя при встрече ее с Диомидовым. Как всегда, Диомидов пришел внезапно и тихо, точно из стены вылез. Волосы его были обриты и обнаружили острый череп со стесанным
затылком, большие серые уши без мочек. У него опухло лицо, выкатились глаза, белки их пожелтели, а взгляд был тоскливый и невидящий.
— Это вы, Самгин? — окрикнул его человек, которого он только что обогнал. Его подхватил под руку Тагильский,
в сером пальто,
в шляпе, сдвинутой на
затылок, и нетрезвый; фарфоровое лицо его
в красных пятнах, глаза широко открыты и смотрят напряженно, точно боясь мигнуть.
Говоря, Долганов смотрел на Клима так, что Самгин понял: этот чудак настраивается к бою; он уже обеими руками забросил волосы на
затылок, и они вздыбились там некрасивой кучей. Вообще волосы его лежали на голове неровно, как будто череп Долганова имел форму шляпки кованого гвоздя. Постепенно впадая
в тон проповедника, он обругал Трейчке, Бисмарка, еще каких-то уже незнакомых Климу немцев, чувствовалось, что он привык и умеет ораторствовать.
— Семинарист, — повторил Долганов, снова закидывая волосы на
затылок так, что обнажились раковины ушей, совершенно схожих с вопросительными знаками. — Затем, я — человек, убежденный, что мир осваивается воображением, а не размышлением. Человек прежде всего — художник. Размышление только вводит порядок
в его опыт, да!
Чиновник усмехнулся и, покручивая усы, вышел
в столовую, офицер, отступив
в сторону, указал пальцем
в затылок его и предложил Климу...
В столовой, у стола, сидел другой офицер, небольшого роста, с темным лицом, остроносый, лысоватый,
в седой щетине на черепе и верхней губе, человек очень пехотного вида; мундир его вздулся на спине горбом, воротник наехал на
затылок. Он перелистывал тетрадки и, когда вошел Клим, спросил, взглянув на него плоскими глазами...
Плясать кончили, публика неистово кричала, аплодировала, китаец, взяв русалку под руку, вел ее
в буфет, где тоже орали, как на базаре, китаец заглядывал
в лицо Варвары, шептал ей что-то, лицо его нелепо расширялось, таяло, улыбался он так, что уши передвинулись к
затылку. Самгин отошел
в угол, сел там и, сняв маску, спрятал ее
в карман.
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо
в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила
затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
В день похорон с утра подул сильный ветер и как раз на восток,
в направлении кладбища. Он толкал людей
в спины, мешал шагать женщинам, поддувая юбки, путал прически мужчин, забрасывая волосы с
затылков на лбы и щеки. Пение хора он относил вперед процессии, и Самгин, ведя Варвару под руку, шагая сзади Спивак и матери, слышал только приглушенный крик...
В Астрахани Самгиных встретил приятель Варавки, рыбопромышленник Трифонов, кругленький человечек с широким
затылком и голым лицом, на котором разноцветно, как перламутровые пуговицы, блестели веселые глазки.
Сзади, с правой стороны, возвышалась белая чалма Казбека, и оттуда
в затылок Клима веяло сыроватой свежестью, сгущенным безмолвием.
И, прижав Самгина к стене, Лютов,
в расстегнутом пальто,
в шапке, сдвинутой на
затылок, шепнул
в лицо ему...
Он видел, что Варвара особенно отличает Нифонта Кумова, высокого юношу, с головой, некрасиво удлиненной к
затылку, и узким, большеносым лицом
в темненьком пухе бороды и усов.
— Ур-ра! — взревела вся площадь, а лысоватый, запрокинув голову, ударив
затылком в грудь Самгина, слезливо и тонко застонал...
В синем табачном дыме, пропитанном запахом кожи, масла, дегтя, Самгин видел вытянутые шеи,
затылки, лохматые головы, они подскакивали, исчезали, как пузыри на воде.
Так неподвижно лег длинный человек
в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к забору подползал, волоча ногу, другой человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на земле, стаскивая с ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее ударили по
затылку, ткнулась головой
в колени свои, развела руками, свалилась набок.
Впереди его двое молодых ребят вели под руки третьего,
в котиковой шапке, сдвинутой на
затылок, с комьями красного снега на спине.
Кричал, сидя
в санях извозчика, Туробоев, с забинтованной головой,
в старой, уродливой шапке, съехавшей ему на
затылок.
Все
в нем не согласовалось, спорило, и особенно назойливо лез
в глаза его маленький, узколобый череп, скудно покрытый светлыми волосами, вытянутый к
затылку.
Самгин видел, как лошади казаков, нестройно, взмахивая головами, двинулись на толпу, казаки подняли нагайки, но
в те же секунды его приподняло с земли и
в свисте, вое, реве закружило, бросило вперед, он ткнулся лицом
в бок лошади, на голову его упала чья-то шапка, кто-то крякнул
в ухо ему, его снова завертело, затолкало, и наконец, оглушенный, он очутился у памятника Скобелеву; рядом с ним стоял седой человек, похожий на шкаф, пальто на хорьковом мехе было распахнуто, именно как дверцы шкафа, показывая выпуклый, полосатый живот; сдвинув шапку на
затылок, человек ревел басом...
Три слова он произнес, как одно. Самгин видел только спины и
затылки людей; ускорив шаг, он быстро миновал их, но все-таки его настигли торопливые и очень внятные
в морозной тишине слова...
— Ф-фа! — произнес Лютов, пошатнувшись и крепко прищурив глаза, но
в то же время хватая со стола бутылку. — Это… случай! Ей-богу — дешево отделались! Шапку я потерял, — украли, конечно! По
затылку получил, ну — не очень.
Закрыв один глаз, другим он задумчиво уставился
в затылок Насти. Самгин понял, что он — лишний, и вышел на двор. Там Николай заботливо подметал двор новой метлой; давно уже он не делал этого. На улице было тихо, но
в морозном воздухе огорченно звенел голос Лаврушки.
— Нет, отнесись к этому серьезно! — посоветовал Лютов. — Тут не церемонятся! К доктору, — забыл фамилию, — Виноградову, кажется, — пришли с обыском, и частный пристав застрелил его.
В затылок. Н-да. И похоже, что Костю Макарова зацапали, — он там у нас чинил людей и жил у нас, но вот нет его, третьи сутки. Фабриканта мебели Шмита — знал?
Вагон встряхивало, качало, шипел паровоз, кричали люди; невидимый
в темноте сосед Клима сорвал занавеску с окна, обнажив светло-голубой квадрат неба и две звезды на нем; Самгин зажег спичку и увидел пред собою широкую спину, мясистую шею, жирный
затылок; обладатель этих достоинств, прижав лоб свой к стеклу, говорил вызывающим тоном...
Шел он очень быстро, наклонив голову, держа руки
в карманах, и его походка напомнила Самгину, что он уже видел этого человека
в коридоре гостиницы, — видел сутулую спину его и круто стесанный
затылок в черных, гладко наклеенных волосах.
«Общественные инстинкты» он проговорил гнусаво,
в нос и сморщив лицо, затем, опустив руки на
затылок, спросил с негодованием...
Пришла Марина и с нею — невысокий, но сутуловатый человек
в белом костюме с широкой черной лентой на левом рукаве, с тросточкой под мышкой,
в сероватых перчатках,
в панаме, сдвинутой на
затылок. Лицо — смуглое, мелкие черты его — приятны; горбатый нос, светлая, остренькая бородка и закрученные усики напомнили Самгину одного из «трех мушкетеров».
Сереньким днем он шел из окружного суда; ветер бестолково и сердито кружил по улице, точно он искал места — где спрятаться, дул
в лицо,
в ухо,
в затылок, обрывал последние листья с деревьев, гонял их по улице вместе с холодной пылью, прятал под ворота. Эта бессмысленная игра вызывала неприятные сравнения, и Самгин, наклонив голову, шел быстро.
За углом, на тумбе, сидел, вздрагивая всем телом, качаясь и тихонько всхлипывая, маленький, толстый старичок с рыжеватой бородкой,
в пальто, измазанном грязью; старичка с боков поддерживали двое: постовой полицейский и человек
в котелке, сдвинутом на
затылок; лицо этого человека было надуто, глаза изумленно вытаращены, он прилаживал мокрую, измятую фуражку на голову старика и шипел, взвизгивал...
— Знал. Знаю. Студентом был
в его кружке, потом он свел меня с рабочими. Отлично преподавал Маркса, а сам — фантаст. Впрочем, это не мешает ему быть с людями примитивным, как топор. Вообще же парень для драки. — Пробормотав эту характеристику торопливо и как бы устало, Попов высунулся из кресла, точно его что-то ударило по
затылку, и спросил...
Но как раз
в это время по улице проходил К. Г. Бекман, врач городской полиции, который и констатировал, что Зотова убита выстрелом
в затылок и что с момента смерти прошло уже не меньше двух часов.
— Ага. Ну, что же? Красивую вещь — приятно испортить. Красивых убивают более часто, чем уродов. Но убивают мужья, любовники и, как правило, всегда с фасада:
в голову,
в грудь, живот, а тут убили с фасада на двор —
в затылок. Это тоже принято, но
в целях грабежа, а
в данном случае — наличие грабежа не установлено.
В этом видят — тайну. А на мой взгляд — тайны нет, а есть трус!
— На Волге,
в Ставрополе, учителя гимназии баран убил. Сидел учитель, дачник, на земле, изучая быт каких-то травок, букашек, а баран разбежался — хлоп его рогами
в затылок! И — осиротели букашки.
Против Самгина лежал вверх лицом, закрыв глаза, длинноногий человек, с рыжей, остренькой бородкой, лежал сунув руки под
затылок себе. Крик Пыльникова разбудил его, он сбросил ноги на пол, сел и, посмотрев испуганно голубыми глазами
в лицо Самгина, торопливо вышел
в коридор, точно спешил на помощь кому-то.
И, думая словами, он пытался представить себе порядок и количество неприятных хлопот, которые ожидают его. Хлопоты начались немедленно: явился человек
в черном сюртуке, краснощекий, усатый, с толстым слоем черных волос на голове, зачесанные на
затылок, они придают ему сходство с дьяконом, а черноусое лицо напоминает о полицейском. Большой, плотный, он должен бы говорить басом, но говорит высоким, звонким тенором...
Закурив, она продолжала так же тихо и глядя
в затылок Юрина...