Неточные совпадения
— Какая красота, — восторженно шептала она. — Какая милая красота! Можно ли было
ждать, после вчера! Смотри: женщина с ребенком
на осле, и человек ведет осла, — но ведь это богоматерь, Иосиф! Клим,
дорогой мой, — это удивительно!
У него незаметно сложилось странное впечатление: в России бесчисленно много лишних людей, которые не знают, что им делать, а может быть, не хотят ничего делать. Они сидят и лежат
на пароходных пристанях,
на станциях железных
дорог, сидят
на берегах рек и над морем, как за столом, и все они чего-то
ждут. А тех людей, разнообразным трудом которых он восхищался
на Всероссийской выставке, тех не было видно.
Роща редела, отступая от
дороги в поле, спускаясь в овраг; вдали,
на холме, стало видно мельницу, растопырив крылья, она как бы преграждала путь. Самгин остановился,
поджидая лошадей, прислушиваясь к шелесту веток под толчками сыроватого ветра, в шелест вливалось пение жаворонка. Когда лошади подошли, Клим увидал, что грязное колесо лежит в бричке
на его чемодане.
Неточные совпадения
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была
дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей. Та вода, которую отец и педагог
ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала в другом месте.
— Да как это ты подкрался: караулили,
ждали, и всё даром! — говорила Татьяна Марковна. — Мужики караулили у меня по ночам. Вот и теперь послала было Егорку верхом
на большую
дорогу, не увидит ли тебя? А Савелья в город — узнать. А ты опять — как тогда! Да дайте же завтракать! Что это не дождешься? Помещик приехал в свое родовое имение, а ничего не готово: точно
на станции! Что прежде готово, то и подавайте.
Действительно, Крафт мог засидеться у Дергачева, и тогда где же мне его
ждать? К Дергачеву я не трусил, но идти не хотел, несмотря
на то что Ефим тащил меня туда уже третий раз. И при этом «трусишь» всегда произносил с прескверной улыбкой
на мой счет. Тут была не трусость, объявляю заранее, а если я боялся, то совсем другого.
На этот раз пойти решился; это тоже было в двух шагах.
Дорогой я спросил Ефима, все ли еще он держит намерение бежать в Америку?
Я простился со всеми: кто хочет проводить меня пирогом, кто прислал рыбу
на дорогу, и все просят непременно выкушать наливочки, холодненького… Беда с непривычки! Добрые приятели провожают с открытой головой
на крыльцо и
ждут, пока сядешь в сани, съедешь со двора, — им это ничего. Пора, однако, шибко пора!
Мы отлично уснули и отдохнули. Можно бы ехать и ночью, но не было готового хлеба, надо
ждать до утра, иначе нам, в числе семи человек, трудно будет продовольствоваться по станциям
на берегах Маи. Теперь предстоит ехать шестьсот верст рекой, а потом опять сто восемьдесят верст верхом по болотам. Есть и почтовые тарантасы, но все предпочитают ехать верхом по этой
дороге, а потом до Якутска
на колесах, всего тысячу верст. Всего!