Неточные совпадения
Клим зажег свечу, взял в правую руку гимнастическую гирю и пошел в гостиную, чувствуя, что ноги его дрожат. Виолончель звучала громче, шорох
был слышней. Он тотчас догадался, что в инструменте —
мышь, осторожно положил его верхней декой на пол и увидал, как из-под нее выкатился мышонок, маленький, как черный таракан.
— Правду говоря, — нехорошо это
было видеть, когда он сидел верхом на спине Бобыля. Когда Григорий злится, лицо у него… жуткое! Потом Микеша плакал. Если б его просто побили, он бы не так обиделся, а тут — за уши! Засмеяли его, ушел в батраки на хутор к Жадовским. Признаться — я рада
была, что ушел, он мне в комнату всякую дрянь через окно бросал — дохлых
мышей, кротов, ежей живых, а я страшно боюсь ежей!
Он понял, что это нужно ей, и ему хотелось еще послушать Корвина. На улице
было неприятно; со дворов, из переулков вырывался ветер, гнал поперек мостовой осенний лист, листья прижимались к заборам, убегали в подворотни, а некоторые, подпрыгивая, вползали невысоко по заборам, точно испуганные
мыши, падали, кружились, бросались под ноги. В этом
было что-то напоминавшее Самгину о каменщиках и плотниках, падавших со стены.
— Арестовали, расстреляв на глазах его человек двадцать рабочих. Вот как-с! В Коломне — черт знает что
было, в Люберцах — знаешь? На улицах бьют, как
мышей.
— Ну да, я — преувеличенный! — согласился Депсамес, махнув на Брагина рукой. — Пусть
будет так! Но я вам говорю, что
мыши любят русскую литературу больше, чем вы. А вы любите пожары, ледоходы, вьюги, вы бежите на каждую улицу, где
есть скандал. Это — неверно? Это — верно! Вам нужно, чтобы жить, какое-нибудь смутное время. Вы — самый страшный народ на земле…
— Это, брат, ты врешь, — возразил Иван, как будто трезвея. — Ошибаешься, — поправил он. — Все понимают, что им надо понять. Тараканы,
мыши… мухи понимают, собаки, коровы. Люди — все понимают. Дай мне
выпить чего-нибудь, — попросил он, но, видя, что хозяин не спешит удовлетворить его просьбу, — не повторил ее, продолжая...
Прочими книгами в старом доме одно время заведовала Вера, то есть брала, что ей нравилось, читала или не читала, и ставила опять на свое место. Но все-таки до книг дотрогивалась живая рука, и они кое-как уцелели, хотя некоторые, постарее и позамасленнее, тронуты
были мышами. Вера писала об этом через бабушку к Райскому, и он поручил передать книги на попечение Леонтия.
Неточные совпадения
Внешность «Летописца» имеет вид самый настоящий, то
есть такой, который не позволяет ни на минуту усомниться в его подлинности; листы его так же желты и испещрены каракулями, так же изъедены
мышами и загажены мухами, как и листы любого памятника погодинского древлехранилища.
Ведь
есть люди, которые безотчетно боятся пауков, тараканов,
мышей…
Лицо его не представляло ничего особенного; оно
было почти такое же, как у многих худощавых стариков, один подбородок только выступал очень далеко вперед, так что он должен
был всякий раз закрывать его платком, чтобы не заплевать; маленькие глазки еще не потухнули и бегали из-под высоко выросших бровей, как
мыши, когда, высунувши из темных нор остренькие морды, насторожа уши и моргая усом, они высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка, и нюхают подозрительно самый воздух.
Дрожа от лихорадочного холода, нагнулся он осмотреть постель, — ничего не
было; он встряхнул одеяло, и вдруг на простыню выскочила
мышь.
— Это даже уж и не кошка с
мышью, как вчера
было.