Неточные совпадения
Лицо ее
было хорошо знакомо Климу, тем более тревожно
удивлялся он, когда видел, что сквозь заученные им черты этого лица таинственно проступает другое, чужое ему.
Она вообще охотно поучала Клима, и это забавляло его. Он видел, что девушка относится к нему матерински заботливо, это тоже
было забавно, но и трогало немножко. Клим
удивлялся бескорыстию Маргариты, у него незаметно сложилось мнение, что все девицы этого ремесла — жадные. Но когда он приносил сласти и подарки Рите, она, принимая их, упрекала его...
— Как же иначе? — слегка
удивилась мать. — Ты
был обязан предупредить ее отца.
Теперь, когда ее поучения всплывали пред ним, он
удивлялся их обилию, однообразию и готов
был думать, что Рита говорила с ним, может
быть, по требованию ее совести, для того, чтоб намеками предупредить его о своем обмане.
Клим
удивлялся. Он не подозревал, что эта женщина умеет говорить так просто и шутливо. Именно простоты он не ожидал от нее; в Петербурге Спивак казалась замкнутой, связанной трудными думами.
Было приятно, что она говорит, как со старым и близким знакомым. Между прочим она спросила: с дровами сдается флигель или без дров, потом поставила еще несколько очень житейских вопросов, все это легко, мимоходом.
— Купаться? —
удивился Клим. — Вы так много
выпили молока…
— Ничтожный человек, министры толкали и тащили его куда им
было нужно, как подростка, — сказал он и несколько
удивился силе мстительного, личного чувства, которое вложил в эти слова.
Но, хотя речи
были неинтересны, люди все сильнее раздражали любопытство. Чего они хотят? Присматриваясь к Стратонову, Клим видел в нем что-то воинствующее и, пожалуй, не
удивился бы, если б Стратонов крикнул на суетливого, нервозного рыженького...
— Вообразить не могла, что среди вашего брата
есть такие… милые уроды. Он перелистывает людей, точно книги. «Когда же мы венчаемся?» — спросила я. Он так
удивился, что я почувствовала себя калуцкой дурой. «Помилуй, говорит, какой же я муж, семьянин?» И я сразу поняла: верно, какой он муж? А он — еще: «Да и ты, говорит, разве ты для семейной жизни с твоими данными?» И это верно, думаю. Ну, конечно, поплакала.
Выпьем. Какая это прелесть, рябиновая!
— Какие силачи, —
удивлялась Варвара, глядя на работу грузчиков. — Слышишь?
Поют. Подойдем ближе.
— То
есть — как это отходят? Куда отходят? — очень
удивился собеседник. — Разве наукой вооружаются не для политики? Я знаю, что некоторая часть студенчества стонет: не мешайте учиться! Но это — недоразумение. Университет, в лице его цивильных кафедр, — военная школа, где преподается наука командования пехотными массами. И, разумеется, всякая другая военная мудрость.
— Ну — а что же? Восьмой час… Кучер говорит: на Страстной телеграфные столбы
спилили, проволока везде, нельзя ездить будто. — Он тряхнул головой. — Горох в башке! — Прокашлялся и продолжал более чистым голосом. — А впрочем, — хи-хи! Это Дуняша научила меня — «хи-хи»; научила, а сама уж не говорит. — Взял со стола цепочку с образком, взвесил ее на ладони и сказал, не
удивляясь: — А я думал — она с филологом спала. Ну, одевайся! Там — кофе.
«Возможно, что кто-нибудь из цезарей — Тиберий, Клавдий, Вителлий —
был похож на Бердникова», — подумал Самгин и
удивился, что думает безобидно, равнодушно.
Клим Иванович Самгин чувствовал себя встревоженным, но эта тревога становилась все более приятной.
Была минута, когда он обиженно
удивился...
Самгин слушал эту пьяную болтовню почти равнодушно. Он
был уверен, что возмущение Ивана жуликами имеет целью подготовить его к примирению с жульничеством самого Дронова. Он очень
удивился, когда Иван пришел красный, потный, встал пред ним и торжественно объявил...
Вспомнить об этом человеке
было естественно, но Самгин
удивился: как далеко в прошлое отодвинулся Бердников, и как спокойно пренебрежительно вспомнилось о нем. Самгин усмехнулся и отступил еще дальше от прошлого, подумав...
Я свидетелем в деле его
был: сильно
удивлялся!
Самгин не
удивился, встретив у Елены человека в форме английского офицера, в зубах его дымилась трубка, дым окутывал лицо голубоватой вуалью, не сразу можно
было вспомнить, что это — мистер Крэйтон.
— Кажется, ей жалко
было меня, а мне — ее. Худые башмаки… У нее замечательно красивая ступня, пальчики эдакие аккуратные… каждый по-своему — молодец. И вся она — красивая, эх как!
Будь кокоткой — нажила бы сотни тысяч, — неожиданно заключил он и даже сам, должно
быть,
удивился, — как это он сказал такую дрянь? Он посмотрел на Самгина, открыв рот, но Клим Иванович, нахмурясь, спросил...
Неточные совпадения
Как ни
были забиты обыватели, но и они восчувствовали. До сих пор разрушались только дела рук человеческих, теперь же очередь доходила до дела извечного, нерукотворного. Многие разинули рты, чтоб возроптать, но он даже не заметил этого колебания, а только как бы
удивился, зачем люди мешкают.
Анна говорила, что приходило ей на язык, и сама
удивлялась, слушая себя, своей способности лжи. Как просты, естественны
были ее слова и как похоже
было, что ей просто хочется спать! Она чувствовала себя одетою в непроницаемую броню лжи. Она чувствовала, что какая-то невидимая сила помогала ей и поддерживала ее.
— Я бы не
удивилась, если бы вы и не хотели встретиться со мною. Я ко всему привыкла. Вы
были больны? Да, вы переменились, — сказала Анна.
— Николай Иваныч
был поражен, — сказала она про Свияжского, — как выросло новое строение с тех пор, как он
был здесь последний раз; но я сама каждый день бываю и каждый день
удивляюсь, как скоро идет.
Левин совершенно не понимал, в чем
было дело, и
удивлялся той страстности, с которою разбирался вопрос о том, баллотировать или не баллотировать мнение о Флерове.