Неточные совпадения
Было около полуночи, когда Клим пришел домой.
У двери в комнату брата стояли его ботинки, а сам Дмитрий, должно быть, уже спал; он не откликнулся
на стук в дверь, хотя в комнате его горел огонь, скважина замка пропускала в сумрак коридора желтенькую ленту света. Климу хотелось есть. Он осторожно заглянул в столовую, там шагали Марина и Кутузов, плечо в плечо
друг с
другом; Марина ходила, скрестив руки
на груди, опустя
голову, Кутузов, размахивая папиросой
у своего лица, говорил вполголоса...
У него даже голос от огорчения стал
другой, высокий, жалобно звенящий, а оплывшее лицо сузилось и выражало искреннейшее горе. По вискам, по лбу, из-под глаз струились капли воды, как будто все его лицо вспотело слезами, светлые глаза его блестели сконфуженно и виновато. Он выжимал воду с волос
головы и бороды горстью, брызгал
на песок,
на подолы девиц и тоскливо выкрикивал...
Картинок
у него оказалось штук пять и все
на один сюжет: Микула Селянинович, мужик-богатырь, сражается тележной оглоблей со Змеем-Горынычем; змей — двуглав, одна
голова в короне,
другая в митре,
на одной подпись — Петербург,
на другой — Москва.
Даже несокрушимая Анфимьевна хвастается тем, что она никогда не хворала, но если
у нее болят зубы, то уж так, что всякий
другой человек
на ее месте от такой боли разбил бы себе
голову об стену, а она — терпит.
В центре толпы, с флагом
на длинном древке, стоял Корнев,
голова его была выше всех. Самгин отметил, что сегодня
у Корнева
другое лицо, не столь сухое и четкое, как всегда, и глаза —
другие, детские глаза.
Там
у стола сидел парень в клетчатом пиджаке и полосатых брюках; тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из больших светло-серых глаз текли слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался за стол,
другой — за сиденье стула; левая нога его,
голая и забинтованная полотенцем выше колена, лежала
на деревянном стуле.
Рассказывая, он все время встряхивал
головой, точно
у него по енотовым волосам муха ползала. Замолчав и пристально глядя в лицо Самгина, он одной рукой искал
на диване фляжку,
другой поглаживал шею, а схватив фляжку, бросил ее
на колени Самгина.
В помещение под вывеской «Магазин мод» входят, осторожно и молча, разнообразно одетые, но одинаково смирные люди, снимают верхнюю одежду, складывая ее
на прилавки, засовывая
на пустые полки; затем они, «гуськом» идя
друг за
другом, спускаются по четырем ступенькам в большую, узкую и длинную комнату, с двумя окнами в ее задней стене, с
голыми стенами, с печью и плитой в углу,
у входа: очевидно — это была мастерская.
— Да
у него и не видно головы-то, все только живот, начиная с цилиндра до сапог, — ответила женщина. — Смешно, что царь — штатский, вроде купца, — говорила она. — И черное ведро
на голове — чего-нибудь
другое надо бы для важности, хоть камилавку, как протопопы носят, а то
у нас полицеймейстер красивее одет.
У окна сидел и курил человек в поддевке, шелковой шапочке
на голове, седая борода его дымилась, выпуклыми глазами он смотрел
на человека против него,
у этого человека лицо напоминает благородную морду датского дога — нижняя часть слишком высунулась вперед, а лоб опрокинут к затылку, рядом с ним дремали еще двое, один безмолвно,
другой — чмокая с сожалением и сердито.
Самгин отметил, что только он сидит за столом одиноко, все остальные по двое, по трое, и все говорят негромко, вполголоса, наклоняясь
друг к
другу через столы.
У двери в биллиардную, где уже щелкали шары, за круглым столом завтракают пятеро военных, они, не стесняясь, смеются, смех вызывает дородный, чернобородый интендант в шелковой шапочке
на голове, он рассказывает что-то, густой его бас звучит однотонно, выделяется только часто повторяемое...
Самгин приподнял
голову и в ногах
у себя увидел
другую; черная, она была вставлена между офицерских погон
на очень толстые, широкие плечи.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в
голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть
на них? не нужно тебе глядеть
на них. Тебе есть примеры
другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший
голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком
на городничего; за ним,
у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук
друг к
другу, разинутыми ртами и выпученными
друг на друга глазами.
Голова у этого
другого градоначальника была совершенно новая и притом покрытая лаком. Некоторым прозорливым гражданам показалось странным, что большое родимое пятно, бывшее несколько дней тому назад
на правой щеке градоначальника, теперь очутилось
на левой.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой
головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику,
у которого
на плечах вместо
головы была пустая посудина. Напротив,
другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
На другой день глуповцы узнали, что
у градоначальника их была фаршированная
голова…