«Негодяй и, наверное, шпион», — отметил брезгливо Самгин и тут же подумал, что вторжение бытовых эпизодов в
драмы жизни не только естественно, а, прерывая течение драматических событий, позволяет более легко переживать их. Затем он вспомнил, что эта мысль вычитана им в рецензии какой-то парижской газеты о какой-то пьесе, и задумался о делах практических.
Неточные совпадения
Жизнь становилась все более щедрой событиями, каждый день чувствовался кануном новой
драмы. Тон либеральных газет звучал ворчливей, смелее, споры — ожесточенней, деятельность политических партий — лихорадочнее, и все чаще Самгин слышал слова...
Эти ее анекдоты очень хорошо сливались с ее же рассказами о маленьких идиллиях и
драмах простых людей, и в общем получалась картина морально уравновешенной
жизни, где нет ни героев, ни рабов, а только — обыкновенные люди.
«Жить — нельзя!
Жизнь превращается в однообразную, бесконечную
драму».
Очень часто мы отправляемся в общество, на гулянье вовсе не за тем, чтобы любоваться человеческою красотою, не за тем, чтобы наблюдать характеры, следить за
драмою жизни; отправляемся с заботами в голове, с замкнутым для впечатлений сердцем.
Утром рано до зари переправлялся он на снятых с петель сарайных воротищах через Орлик (лодки здесь не было) и с бутылками за необъятным недром шнырял из лачужки в лачужку, чтобы промочить из скляницы засохшие уста умирающих или поставить мелом крест на двери, если
драма жизни здесь уже кончилась и занавесь смерти закрылась над последним из актеров.
Неточные совпадения
Она как-нибудь угадала или уследила перспективу впечатлений, борьбу чувств, и предузнает ход и, может быть,
драму страсти, и понимает, как глубоко входит эта
драма в
жизнь женщины.
Если в молодости любовь, страсть или что-нибудь подобное и было известно ей, так это, конечно — страсть без опыта, какая-нибудь неразделенная или заглохшая от неудачи под гнетом любовь, не
драма — любовь, а лирическое чувство, разыгравшееся в ней одной и в ней угасшее и погребенное, не оставившее следа и не положившее ни одного рубца на ее ясной
жизни.
Когда же наставало не веселое событие, не обед, не соблазнительная закулисная
драма, а затрогивались нервы
жизни, слышался в ней громовой раскат, когда около него возникал важный вопрос, требовавший мысли или воли, старик тупо недоумевал, впадал в беспокойное молчание и только учащенно жевал губами.
— Так что же! У нас нет
жизни, нет
драм вовсе: убивают в драке, пьяные, как дикари! А тут в кои-то веки завязался настоящий человеческий интерес, сложился в
драму, а вы — мешать!.. Оставьте, ради Бога! Посмотрим, чем разрешится… кровью, или…
— Чем бы дитя ни тешилось, только бы не плакало, — заметила она и почти верно определила этой пословицей значение писанья Райского. У него уходило время, сила фантазии разрешалась естественным путем, и он не замечал
жизни, не знал скуки, никуда и ничего не хотел. — Зачем только ты пишешь все по ночам? — сказала она. — Смерть — боюсь… Ну, как заснешь над своей
драмой? И шутка ли, до света? ведь ты изведешь себя. Посмотри, ты иногда желт, как переспелый огурец…