Неточные совпадения
Черные глаза ее необыкновенно обильно вспотели слезами, и эти слезы показались Климу тоже
черными. Он смутился, — Лидия так редко плакала, а теперь, в слезах, она стала похожа на других девочек и, потеряв свою несравненность, вызвала у Клима чувство, близкое жалости. Ее рассказ о брате не тронул и не удивил его, он всегда ожидал от Бориса необыкновенных поступков. Сняв очки, играя ими, он исподлобья смотрел на Лидию, не находя слов утешения
для нее. А утешить хотелось, — Туробоев уже уехал в школу.
Черными руками он закатал рукава по локти и, перекрестясь на церковь, поклонился колоколам не сгибаясь, а точно падая грудью на землю, закинув длинные руки свои назад, вытянув их
для равновесия.
— Все — Лейкины,
для развлечения пишут. Еще Короленко — туда-сюда, но — тоже! О тараканах написал. В городе таракан — пустяк, ты его в деревне понаблюдай да опиши. Вот — Чехова хвалят, а он фокусник бездушный, серыми
чернилами мажет, читаешь — ничего не видно. Какие-то все недоростки.
Загнали во двор старика, продавца красных воздушных пузырей, огромная гроздь их колебалась над его головой; потом вошел прилично одетый человек, с подвязанной
черным платком щекою; очень сконфуженный, он, ни на кого не глядя, скрылся в глубине двора, за углом дома. Клим понял его, он тоже чувствовал себя сконфуженно и глупо. Он стоял в тени, за грудой ящиков со стеклами
для ламп, и слушал ленивенькую беседу полицейских с карманником.
Он, как бы
для контраста с собою, приводил слесаря Вараксина, угрюмого человека с
черными усами на сером, каменном лице и с недоверчивым взглядом темных глаз, глубоко запавших в глазницы.
Когда Муромский встал, он оказался человеком среднего роста, на нем была
черная курточка, похожая на блузу; ноги его, в меховых туфлях, напоминали о лапах зверя. Двигался он слишком порывисто
для военного человека. За обедом оказалось, что он не пьет вина и не ест мяса.
— Ну, что уж… Вот, Варюша-то… Я ее как дочь люблю, монахини на бога не работают, как я на нее, а она меня за худые простыни воровкой сочла. Кричит, ногами топала, там — у
черной сотни, у быка этого. Каково мне? Простыни-то
для раненых. Прислуга бастовала, а я — работала, милый! Думаешь — не стыдно было мне? Опять же и ты, — ты вот здесь, тут — смерти ходят, а она ушла, да-а!
Он стал перечислять боевые выступления рабочих в провинции, факты террора, схватки с
черной сотней, взрывы аграрного движения; он говорил обо всем этом, как бы напоминая себе самому, и тихонько постукивал кулаком по столу, ставя точки. Самгин хотел спросить: к чему приведет все это? Но вдруг с полной ясностью почувствовал, что спросил бы равнодушно, только по обязанности здравомыслящего человека. Каких-либо иных оснований
для этого вопроса он не находил в себе.
Хозяин — чернобровый, лысый, его круглое, желтоватое лицо надуто, как бычачий пузырь
для обучения плаванию, оно заканчивается остренькой
черной, полуседой бородкой, — в синеватых белках пронзительно блестят черненькие зрачки.
Человек был небольшой, тоненький, в поддевке и ярко начищенных сапогах, над его низким лбом торчала щетка
черных, коротко остриженных волос, на круглом бритом лице топырились усы — слишком большие
для его лица, говорил он звонко и капризно.
Он казался загримированным под кого-то, отмеченного историей, а брови нарочно выкрасил
черной краской, как бы
для того, чтоб люди не думали, будто он дорожит своим сходством с историческим человеком.
Устав стоять, он обернулся, — в комнате было темно; в углу у дивана горела маленькая лампа-ночник, постель на одном диване была пуста, а на белой подушке другой постели торчала
черная борода Захария. Самгин почувствовал себя обиженным, — неужели
для него не нашлось отдельной комнаты? Схватив ручку шпингалета, он шумно открыл дверь на террасу, — там, в темноте, кто-то пошевелился, крякнув.
Этот литератор неприятно раздражал Самгина назойливой однотонностью языка, откровенным намерением гипнотизировать читателя одноцветными словами; казалось, что его рассказы написаны слишком густочерными
чернилами и таким крупным почерком, как будто он писал
для людей ослабленного зрения.
Он чувствовал, что Марину необходимо оправдать от подозрений, и чувствовал, что торопится с этим. Ночь была не
для прогулок, из-за углов вылетал и толкал сырой холодный ветер,
черные облака стирали звезды с неба, воздух наполнен печальным шумом осени.
Черное сукно сюртука и белый, высокий, накрахмаленный воротник очень невыгодно
для Краснова подчеркивали серый тон кожи его щек, волосы на щеках лежали гладко, бессильно, концами вниз, так же и на верхней губе, на подбородке они соединялись в небольшой клин, и это придавало лицу странный вид: как будто все оно стекало вниз.
Для кабинета Самгин подобрал письменный стол, книжный шкаф и три тяжелых кресла под «
черное дерево», — в восьмидесятых годах эта мебель была весьма популярной среди провинциальных юристов либерального настроения, и замечательный знаток деталей быта П. Д. Боборыкин в одном из своих романов назвал ее стилем разочарованных.
— Да у него и не видно головы-то, все только живот, начиная с цилиндра до сапог, — ответила женщина. — Смешно, что царь — штатский, вроде купца, — говорила она. — И
черное ведро на голове — чего-нибудь другое надо бы
для важности, хоть камилавку, как протопопы носят, а то у нас полицеймейстер красивее одет.
Неточные совпадения
Сперва они вступают в «манеж
для коленопреклонений», где наскоро прочитывают молитву; потом направляют стопы в «манеж
для телесных упражнений», где укрепляют организм фехтованием и гимнастикой; наконец, идут в «манеж
для принятия пищи», где получают по куску
черного хлеба, посыпанного солью.
Но вот солнце достигает зенита, и Угрюм-Бурчеев кричит: «Шабаш!» Опять повзводно строятся обыватели и направляются обратно в город, где церемониальным маршем проходят через «манеж
для принятия пищи» и получают по куску
черного хлеба с солью.
И то, что это я, Костя Левин, тот самый, который приехал на бал в
черном галстуке и которому отказала Щербацкая и который так сам
для себя жалок и ничтожен, — это ничего не доказывает.
«
Для Бетси еще рано», подумала она и, взглянув в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее
черную шляпу и столь знакомые ей уши Алексея Александровича. «Вот некстати; неужели ночевать?» подумала она, и ей так показалось ужасно и страшно всё, что могло от этого выйти, что она, ни минуты не задумываясь, с веселым и сияющим лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не зная, что скажет.
Корд
для торжества скачек оделся в свой парадный костюм,
черный застегнутый сюртук, туго-накрахмаленные воротнички, подпиравшие ему щеки, и в круглую,
черную шляпу и ботфорты.