Клим Самгин встал, желая незаметно уйти, но заметил, по
движению теней, что Дронов и Томилин тоже встали, идут в его сторону. Он сел, согнулся, пряча лицо.
Утром, выпив кофе, он стоял у окна, точно на краю глубокой ямы, созерцая быстрое
движение теней облаков и мутных пятен солнца по стенам домов, по мостовой площади. Там, внизу, как бы подчиняясь игре света и тени, суетливо бегали коротенькие люди, сверху они казались почти кубическими, приплюснутыми к земле, плотно покрытой грязным камнем.
Неточные совпадения
— Не знаешь? — стал дразнить Клим товарища. — А хвастаешься: я все знаю. —
Тень прекратила свое
движение.
Тени колебались, как едва заметные отражения осенних облаков на темной воде реки.
Движение тьмы в комнате, становясь из воображаемого действительным, углубляло печаль. Воображение, мешая и спать и думать, наполняло тьму однообразными звуками, эхом отдаленного звона или поющими звуками скрипки, приглушенной сурдинкой. Черные стекла окна медленно линяли, принимая цвет олова.
Он говорил еще что-то, но, хотя в комнате и на улице было тихо, Клим не понимал его слов, провожая телегу и глядя, как ее медленное
движение заставляет встречных людей врастать в панели, обнажать головы. Серые
тени испуга являлись на лицах, делая их почти однообразными.
«Вода взволнована
движением воздуха, темное пятно —
тень резервуара лампы».
Что-то зашуршало и мелькнуло на той стороне выемки, на самом верху освещенного откоса. Ромашов слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть. Что-то серое, бесформенное, мало похожее на человека, спускалось сверху вниз, едва выделяясь от травы в призрачно-мутном свете месяца. Только по
движению тени да по легкому шороху осыпавшейся земли можно было уследить за ним.
В синем небе над маленькой площадью Капри низко плывут облака, мелькают светлые узоры звезд, вспыхивает и гаснет голубой Сириус, а из дверей церкви густо льется важное пение органа, и всё это: бег облаков, трепет звезд,
движение теней по стенам зданий и камню площади — тоже как тихая музыка.
Мысль не отвечала. Она была недвижна, пуста и молчала. Два безмолвия окружали Меня, два мрака покрывали мою голову. Две стены хоронили Меня, и за одною, в бледном
движении теней, проходила ихняя, человеческая, жизнь, а за другою — в безмолвии и мраке простирался мир Моего истинного и вечного бытия. Откуда услышу зовущий голос? Куда шагну?
Такое изучение подобно тому, что бы делал человек, внимательно изучая все изменения и
движения тени живого существа, предполагая, что причина движения живого существа заключается в изменениях и движениях его тени.
Неточные совпадения
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать коляску и вышла. Дом уже бросал
тень чрез всю улицу, и был ясный, еще теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с вещами Аннушка, и Петр, клавший вещи в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все были противны ей и раздражали ее своими словами и
движениями.
Перед ней стоял прежний, уверенный в себе, немного насмешливый и безгранично добрый, балующий ее друг. В лице у него ни
тени страдания, ни сомнения. Он взял ее за обе руки, поцеловал ту и другую, потом глубоко задумался. Она притихла, в свою очередь, и, не смигнув, наблюдала
движение его мысли на лице.
На шее не было ни косынки, ни воротничка: ничто не закрывало белой шеи, с легкой
тенью загара. Когда девушка замахнулась на прожорливого петуха, у ней половина косы, от этого
движения, упала на шею и спину, но она, не обращая внимания, продолжала бросать зерна.
Мы не успели рассмотреть его хорошенько. Он пошел вперед, и мы за ним. По анфиладе рассажено было менее чиновников, нежели в первый раз. Мы толпой вошли в приемную залу. По этим мирным галереям не раздавалось, может быть, никогда такого шума и
движения. Здесь, в белых бумажных чулках, скользили доселе, точно
тени, незаметно от самих себя, японские чиновники, пробираясь иногда ползком; а теперь вот уже в другой раз раздаются такие крепкие шаги!
Жизнь и
движение по улицам продолжались и ночью: ползли бесконечные обозы, как разрозненные звенья какого-то чудовищного ярмарочного червя; сновали по всем направлениям извозчики, вихрем летели тройки и, как шакалы, там и сям прятались какие-то подозрительные
тени.