Неточные совпадения
— Учу я,
господин, вполне согласно с наукой и сочинениями Льва Толстого, ничего вредного в моем поучении не содержится. Все очень просто:
мир этот, наш, весь — дело рук человеческих; руки наши — умные, а башки — глупые, от этого и горе жизни.
— Замок, конечно, сорван, а — кто виноват? Кроме пастуха да каких-нибудь старичков, старух, которые на печках смерти ждут, — весь
мир виноват, от мала до велика. Всю деревню, с детями, с бабами, ведь не загоните в тюрьму,
господин? Вот в этом и фокус: бунтовать — бунтовали, а виноватых — нету! Ну, теперь идемте…
«Жестоко вышколили ее», — думал Самгин, слушая анекдоты и понимая пристрастие к ним как выражение революционной вражды к старому
миру. Вражду эту он считал наивной, но не оспаривал ее, чувствуя, что она довольно согласно отвечает его отношению к людям, особенно к тем, которые метят на роли вождей, «учителей жизни», «объясняющих
господ».
«“
Мир — гипотеза”, — сказал некий “объясняющий
господин”, кажется — Петражицкий?
«Идея человечества так же наивна, как идея божества. Пыльников — болван. Никто не убедит меня, что
мир делится на рабов и
господ.
Господа рождаются в среде рабов. Рабы враждуют между собой так же, как и владыки.
Миром двигают силы ума, таланта».
Неточные совпадения
Подите кто-нибудь!» // Замялись наши странники, // Желательно бы выручить // Несчастных вахлаков, // Да
барин глуп: судись потом, // Как влепит сотню добрую // При всем честном
миру!
Оно и правда: можно бы! // Морочить полоумного // Нехитрая статья. // Да быть шутом гороховым, // Признаться, не хотелося. // И так я на веку, // У притолоки стоючи, // Помялся перед
барином // Досыта! «Коли
мир // (Сказал я,
миру кланяясь) // Дозволит покуражиться // Уволенному
барину // В останные часы, // Молчу и я — покорствую, // А только что от должности // Увольте вы меня!»
И так они старели оба. // И отворились наконец // Перед супругом двери гроба, // И новый он приял венец. // Он умер в час перед обедом, // Оплаканный своим соседом, // Детьми и верною женой // Чистосердечней, чем иной. // Он был простой и добрый
барин, // И там, где прах его лежит, // Надгробный памятник гласит: // Смиренный грешник, Дмитрий Ларин, // Господний раб и бригадир, // Под камнем сим вкушает
мир.
— Это, батюшка, земля стоит на трех рыбах, — успокоительно, с патриархально-добродушною певучестью объяснял мужик, — а против нашего, то есть,
миру, известно, господская воля; потому вы наши отцы. А чем строже
барин взыщет, тем милее мужику.
Человек окончательно был водворен на замкнутую социальную территорию, на ней захотел он быть
господином, забыл обо всем остальном
мире и об иных
мирах, на которые не простирается его власть и господство.