Неточные совпадения
Клим присел на
край стола, разглядывая Дронова;
в спокойном тоне, которым он
говорил о Рите, Клим слышал нечто подозрительное. Тогда, очень дружески и притворяясь наивным, он стал подробно расспрашивать о девице, а к Дронову возвратилась его хвастливость, и через минуту Клим почувствовал желание крикнуть ему...
Туробоев отошел
в сторону, Лютов, вытянув шею, внимательно разглядывал мужика, широкоплечего,
в пышной шапке сивых волос,
в красной рубахе без пояса; полторы ноги его были одеты синими штанами.
В одной руке он держал нож,
в другой — деревянный ковшик и,
говоря, застругивал ножом выщербленный
край ковша, поглядывая на господ снизу вверх светлыми глазами. Лицо у него было деловитое, даже мрачное, голос звучал безнадежно, а когда он перестал
говорить, брови его угрюмо нахмурились.
У павильона Архангельской железной дороги, выстроенного
в стиле древних церквей Северного
края Саввой Мамонтовым, меценатом и строителем этой дороги, жило семейство курносых самоедов, показывая публике моржа, который обитал
в пристроенном к павильону бассейне и будто бы
в минуты благодушного настроения
говорил...
Неточные совпадения
Бросились они все разом
в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали»,
говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом
краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
Чувство радости от близости к ней, всё усиливаясь, дошло до того, что, подавая ей
в ее корзинку найденный им огромный на тонком корне с завернувшимися
краями березовый гриб, он взглянул ей
в глаза и, заметив краску радостного и испуганного волнения, покрывшую ее лицо, сам смутился и улыбнулся ей молча такою улыбкой, которая слишком много
говорила.
В одном из домов слободки, построенном на
краю обрыва, заметил я чрезвычайное освещение; по временам раздавался нестройный говор и крики, изобличавшие военную пирушку. Я слез и подкрался к окну; неплотно притворенный ставень позволил мне видеть пирующих и расслушать их слова.
Говорили обо мне.
Где носится?
в каких
краях? // Лечился,
говорят, на кислых он водах, // Не от болезни, чай, от скуки, — повольнее.
— Если хотите, расстанемтесь, вот теперь же… — уныло
говорил он. — Я знаю, что будет со мной: я попрошусь куда-нибудь
в другое место, уеду
в Петербург, на
край света, если мне скажут это — не Татьяна Марковна, не маменька моя — они, пожалуй, наскажут, но я их не послушаю, — а если скажете вы. Я сейчас же с этого места уйду и никогда не ворочусь сюда! Я знаю, что уж любить больше
в жизни никогда не буду… ей-богу, не буду… Марфа Васильевна!