Неточные совпадения
Макаров ходил пешком по деревням, монастырям, рассказывал об этом, как
о путешествии по чужой
стране, но
о чем бы он ни рассказывал, Клим слышал, что он думает и
говорит о женщинах,
о любви.
Он все топтался на одном месте,
говорил о француженках, которые отказываются родить детей,
о Zweikindersystem в Германии,
о неомальтузианстве среди немецких социал-демократов; все это он считал признаком, что в
странах высокой технической культуры инстинкт материнства исчезает.
— Да, царь — типичный русский нигилист, интеллигент! И когда
о нем
говорят «последний царь», я думаю; это верно! Потому что у нас уже начался процесс смещения интеллигенции. Она — отжила.
Стране нужен другой тип, нужен религиозный волюнтарист, да! Вот именно: религиозный!
Говорил оратор
о том, что война поколебала международное значение России, заставила ее подписать невыгодные, даже постыдные условия мира и тяжелый для торговли хлебом договор с Германией. Революция нанесла огромные убытки хозяйству
страны, но этой дорогой ценой она все-таки ограничила самодержавие. Спокойная работа Государственной думы должна постепенно расширять права, завоеванные народом, европеизировать и демократизировать Россию.
—
Говорил он
о том, что хозяйственная деятельность людей, по смыслу своему, религиозна и жертвенна, что во Христе сияла душа Авеля, который жил от плодов земли, а от Каина пошли окаянные люди, корыстолюбцы, соблазненные дьяволом инженеры, химики. Эта ерунда чем-то восхищала Тугана-Барановского, он изгибался на длинных ногах своих и скрипел: мы — аграрная
страна, да, да! Затем курносенький стихотворец читал что-то смешное: «В ладье мечты утешимся, сны горе утолят», — что-то в этом роде.
Неточные совпадения
Еще слово
о якутах. Г-н Геденштром (в книге своей «Отрывки
о Сибири», С.-Петербург, 1830), между прочим,
говорит, что «Якутская область — одна из тех немногих
стран, где просвещение или расширение понятий человеческих (sic) (стр. 94) более вредно, чем полезно. Житель сей пустыни (продолжает автор), сравнивая себя с другими мирожителями, понял бы свое бедственное состояние и не нашел бы средств к его улучшению…» Вот как думали еще некоторые двадцать пять лет назад!
Говорить ли
о теории ветров,
о направлении и курсах корабля,
о широтах и долготах или докладывать, что такая-то
страна была когда-то под водою, а вот это дно было наруже; этот остров произошел от огня, а тот от сырости; начало этой
страны относится к такому времени, народ произошел оттуда, и при этом старательно выписать из ученых авторитетов, откуда, что и как?
У меня есть почитатели в Чили, Мексике, Бразилии, Австралии, не
говоря уже
о странах Европы.
И
о чем бы он ни
говорил, он всегда сводил монолог на самую прекрасную, самую плодородную, самую передовую, самую рыцарскую и в то же время самую обиженную
страну — Грузию.
Сначала шло хорошо, но что дальше, то хуже. «Il devenait de plus en plus agressif», [Он становился всё более и более агрессивным,] как сказала потом императрица. Он громил всех.
Говорил о казни. И приписывал необходимость казни дурному правлению. Разве в христианской
стране можно убивать людей?