Неточные совпадения
— Думаешь: немецкие эсдеки помешают? Конечно, они — сила. Да ведь не одни
немцы воевать-то хотят… а и французы и мы… Демократия, — сказал он, усмехаясь. — Помнишь, мы с тобой
говорили о демократии?
Знакомый помощник частного пристава жаловался мне: «Война только что началась, а уж
говорят о воровстве: сейчас задержали человека, который уверял публику, что ломают дом с разрешения начальства за то, что хозяин дома, интендант, сорок тысяч солдатских сапог украл и
немцам продал».
Государственная дума торжественно зачеркнула все свои разногласия с правительством, патриотически манифестируют студенты, из провинций на имя царя летят сотни телеграмм, в них говорится
о готовности к битве и уверенности в победе, газетами сообщаются факты «свирепости тевтонов», литераторы в прозе и в стихах угрожают
немцам гибелью и всюду хвалебно
говорят о героизме донского казака Козьмы Крючкова, который изрубил шашкой и пронзил пикой одиннадцать немецких кавалеристов.
— Приятно было слышать, что и вы отказались от иллюзий пятого года, —
говорил он, щупая лицо Самгина пристальным взглядом наглых, но уже мутноватых глаз. — Трезвеем. Спасибо
немцам — бьют. Учат.
О классовой революции мечтали, а про врага-соседа и забыли, а он вот напомнил.
Неточные совпадения
— Но в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился
говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то,
о чем он
говорил, — в чем полагать высшее развитие? Англичане, Французы,
Немцы — кто стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а
Немцы не ниже стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
— Неужели вы думаете, — прибавил я, — что есть
немцы, которые хотят отдать Венецию и квадрилатер? Может, еще Венецию, — вопрос этот слишком на виду, неправда этого дела очевидна, аристократическое имя действует на них; а вы
поговорите о Триесте, который им нужен для торговли, и
о Галиции или Познани, которые им нужны для того, чтоб их цивилизовать.
Очень походит многое из того, что он
говорит о способах усвоения
немцами западного рационализма, западной техники и индустриализации, на то, что я не раз писал
о способах усвоения всего этого русским народом.
Он кроток и добродушно рассудителен, но когда
говорят о политике, то выходит из себя и с неподдельным пафосом начинает
говорить о могуществе России и с презрением
о немцах и англичанах, которых отродясь не видел.
Напрасно Калинович, чтоб что-нибудь из него выжать, принимался
говорить с ним
о Германии,
о ее образовании,
о значении в политическом мире:
немец решительно ничего не понимал.