Неточные совпадения
Хорошо, самозабвенно пел
высоким тенорком Диомидов. В нем обнаруживались качества, неожиданные и возбуждавшие симпатию Клима. Было ясно, что,
говоря о своей робости пред домашними людями, юный бутафор притворялся. Однажды Маракуев возбужденно порицал молодого царя за то, что царь, выслушав доклад
о студентах, отказавшихся принять присягу ему, сказал...
Кривобокая старуха Федосова
говорила большими словами
о сказочных людях, стоя где-то в стороне и
выше их, а этот чистенький старичок рассказывает
о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту.
Он все топтался на одном месте,
говорил о француженках, которые отказываются родить детей,
о Zweikindersystem в Германии,
о неомальтузианстве среди немецких социал-демократов; все это он считал признаком, что в странах
высокой технической культуры инстинкт материнства исчезает.
Со дня на день ожидался манифест
о конституции, и Табаков, встряхивая рыжеватыми вихрами, повторяя уроки Спивак,
высоким тенором
говорил кому-то в саду...
Лицо ее нарумянено, сквозь румяна проступают веснушки. Овальные, слишком большие глаза — неуловимого цвета и весело искрятся, нос задорно вздернут; она — тоненькая, а бюст —
высокий и точно чужой. Одета она скромно, в гладкое платье голубоватой окраски. Клим нашел в ней что-то хитрое, лисье. Она тоже
говорит о революции.
— Видела знаменитого адвоката, этого, который стихи пишет, он —
высокого мнения
о Столыпине, очень защищает его,
говорит, что, дескать, Столыпин нарочно травит конституционалистов левыми, хочет напугать их, затолкать направо поглубже. Адвокат — мужчина приятный, любезен, как парикмахер, только уж очень привык уголовных преступников защищать.
Изредка она
говорила с ним по вопросам религии, —
говорила так же спокойно и самоуверенно, как обо всем другом. Он знал, что ее еретическое отношение к православию не мешает ей посещать церковь, и объяснял это тем, что нельзя же не ходить в церковь, торгуя церковной утварью. Ее интерес к религии казался ему не
выше и не глубже интересов к литературе, за которой она внимательно следила. И всегда ее речи
о религии начинались «между прочим», внезапно:
говорит о чем-нибудь обыкновенном, будничном и вдруг...
О себе он наговорил чепухи, а на вопрос
о революции строго ответил, что об этом не
говорят с женщиной в постели, и ему показалось, что ответ этот еще
выше поднял его в глазах Бланш.
И, думая словами, он пытался представить себе порядок и количество неприятных хлопот, которые ожидают его. Хлопоты начались немедленно: явился человек в черном сюртуке, краснощекий, усатый, с толстым слоем черных волос на голове, зачесанные на затылок, они придают ему сходство с дьяконом, а черноусое лицо напоминает
о полицейском. Большой, плотный, он должен бы
говорить басом, но
говорит высоким, звонким тенором...
— Оценки всех явлений жизни исходят от интеллигенции, и
высокая оценка ее собственной роли, ее общественных заслуг принадлежит ей же. Но мы, интеллигенты, знаем, что человек стесняется плохо
говорить о самом себе.
Ему как-то нравилось играть роль страдальца. Он был тих, важен, туманен, как человек, выдержавший, по его словам, удар судьбы, —
говорил о высоких страданиях, о святых, возвышенных чувствах, смятых и втоптанных в грязь — «и кем? — прибавлял он, — девчонкой, кокеткой и презренным развратником, мишурным львом. Неужели судьба послала меня в мир для того, чтоб все, что было во мне высокого, принести в жертву ничтожеству?»
Заметим здесь, что все до единого из новых жильцов Устиньи Федоровны жили между собою словно братья родные; некоторые из них вместе служили; все вообще поочередно каждое первое число проигрывали друг другу свои жалованья в банчишку, в преферанс и на биксе; любили под веселый час все вместе гурьбой насладиться, как говорилось у них, шипучими мгновениями жизни; любили иногда тоже
поговорить о высоком, и хотя в последнем случае дело редко обходилось без спора, но так как предрассудки были из всей этой компании изгнаны, то взаимное согласие в таких случаях не нарушалось нисколько.
Неточные совпадения
"Будучи,
выше меры, обременены телесными упражнениями, —
говорит летописец, — глуповцы, с устатку, ни
о чем больше не мыслили, кроме как
о выпрямлении согбенных работой телес своих".
— Как бы графине Марье Борисовне — военное министерство, а начальником бы штаба княгиню Ватковскую, —
говорил, обращаясь к
высокой красавице фрейлине, спрашивавшей у него
о перемещении, седой старичок в расшитом золотом мундире.
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это время, когда он приезжал ко мне и плакал,
говоря о тебе, и какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он с тобой жил, тем
выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало над ним, что он к каждому слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество всегда была и осталась, а это увлечение не души его…
— А знаешь ли, что ты нынче ее ужасно рассердил? Она нашла, что это неслыханная дерзость; я насилу мог ее уверить, что ты так хорошо воспитан и так хорошо знаешь свет, что не мог иметь намерение ее оскорбить; она
говорит, что у тебя наглый взгляд, что ты, верно,
о себе самого
высокого мнения.
Я его не так любил, даже не любил вовсе. Он был очень бел волосами, с полным, слишком белым лицом, даже неприлично белым, до детскости, а ростом даже
выше меня, но принять его можно было не иначе как за семнадцатилетнего.
Говорить с ним было не
о чем.