Неточные совпадения
Туробоев, холодненький, чистенький и вежливый, тоже смотрел на Клима, прищуривая темные, неласковые
глаза, — смотрел вызывающе. Его слишком красивое лицо особенно сердито морщилось, когда Клим подходил к Лидии, но девочка разговаривала с Климом небрежно, торопливо, притопывая ногами и
глядя в ту сторону, где Игорь. Она все более плотно срасталась с Туробоевым, ходили они взявшись за руки; Климу казалось, что, даже увлекаясь игрою, они играют друг для друга, не видя, не чувствуя никого больше.
Мать Клима тотчас же ушла, а девочка, сбросив подушку с головы, сидя на полу, стала рассказывать Климу, жалобно
глядя на него мокрыми
глазами.
Наклонясь к нему, строго
глядя в его правый, открытый
глаз, мать сказала...
Мать улыбалась,
глядя на него, но и ее
глаза были печальны. Наконец, засунув руку под одеяло, Варавка стал щекотать пятки и подошвы Клима, заставил его рассмеяться и тотчас ушел вместе с матерью.
Оставшись
глаз на
глаз с Лидией, он удивленно почувствовал, что не знает, о чем говорить с нею. Девушка прошлась по террасе, потом спросила,
глядя в лес...
Он тотчас понял всю тяжесть, весь цинизм такого сопоставления, почувствовал себя виновным пред матерью, поцеловал ее руку и, не
глядя в
глаза, попросил ее...
Клим вдруг испугался ее гнева, он плохо понимал, что она говорит, и хотел только одного: остановить поток ее слов, все более резких и бессвязных. Она уперлась пальцем в лоб его, заставила поднять голову и,
глядя в
глаза, спросила...
Он молчал, пощипывая кустики усов, догадываясь, что это — предисловие к серьезной беседе, и — не ошибся. С простотою, почти грубоватой, мать,
глядя на него всегда спокойными
глазами, сказала, что она видит его увлечение Лидией. Чувствуя, что он густо покраснел, Клим спросил, усмехаясь...
Четыре дня лежал он, задыхаясь, синий, разбухший, и,
глядя в потолок мокрыми щелочками
глаз, молчал.
Она не слушала; задыхаясь и кашляя, наклонясь над его лицом и
глядя в смущенные
глаза его
глазами, из которых все падали слезы, мелкие и теплые, она шептала...
Казалось, что Туробоев присматривается к нему слишком внимательно, молча изучает, ловит на противоречиях. Однажды он заметил небрежно и
глядя в лицо Клима наглыми
глазами...
Клим находил, что Макаров говорит верно, и негодовал: почему именно Макаров, а не он говорит это? И,
глядя на товарища через очки, он думал, что мать — права: лицо Макарова — двойственно. Если б не его детские, глуповатые
глаза, — это было бы лицо порочного человека. Усмехаясь, Клим сказал...
Глядя на Клима смеющимися
глазами, он глубоко вздохнул.
«Конечно, это она потому, что стареет и ревнует», — думал он, хмурясь и
глядя на часы. Мать просидела с ним не более получаса, а казалось, что прошло часа два. Было неприятно чувствовать, что за эти полчаса она что-то потеряла в
глазах его. И еще раз Клим Самгин подумал, что в каждом человеке можно обнаружить простенький стерженек, на котором человек поднимает флаг своей оригинальности.
Говоря, Спивак как будто прислушивалась к своим словам,
глаза ее потемнели, и чувствовалось, что говорит она не о том, что думает,
глядя на свой живот.
Но бутафор,
глядя на всех
глазами взрослого на детей, одобрительно и упрямо повторил...
Клим все еще улыбался, уверенно ожидая смешного, а дьякон, выкатив
глаза,
глядя в стену, на темную гравюру в золотой раме, гудел...
— А что такое — добро? — спросила она вполголоса, нахмурясь и
глядя в
глаза его. Пока он, пожимая плечами, собирался ответить ей, она сказала...
В окно хлынул розоватый поток солнечного света, Спивак закрыла
глаза, откинула голову и замолчала, улыбаясь. Стало слышно, что Лидия играет. Клим тоже молчал,
глядя в окно на дымно-красные облака. Все было неясно, кроме одного: необходимо жениться на Лидии.
Но Лидия не уставала, требовательно
глядя в
глаза его, выспрашивала горячим шепотом...
Обнажив лысый череп, формой похожий на дыню, он трижды крестился,
глядя в небо свирепо расширенными
глазами,
глаза у него были белые и пустые, как у слепого.
Однообразно помахивая ватной ручкой, похожая на уродливо сшитую из тряпок куклу, старая женщина из Олонецкого края сказывала о том, как мать богатыря Добрыни прощалась с ним, отправляя его в поле, на богатырские подвиги. Самгин видел эту дородную мать, слышал ее твердые слова, за которыми все-таки слышно было и страх и печаль, видел широкоплечего Добрыню: стоит на коленях и держит меч на вытянутых руках,
глядя покорными
глазами в лицо матери.
Регент снова вытер губы алым платочком, соединил
глаза в восьмерку и,
глядя на Самгина, продолжал, еще более строго, поучительно...
Самгин поощрительно улыбнулся ей. Она раздражала его тем, что играла пред ним роль доверчивой простушки, и тем еще, что была недостаточно красива. И чем дальше, тем более овладевало Климом желание издеваться над нею, обижать ее.
Глядя в зеленоватые
глаза, он говорил...
В ее возбуждении, в жестах, словах Самгин видел то наигранное и фальшивое, от чего он почти уже отучил ее своими насмешками. Было ясно, что Лидия рада встрече с подругой, тронута ее радостью; они, обнявшись, сели на диван, Варвара плакала, сжимая ладонями щеки Лидии,
глядя в
глаза ее.
— Удивитесь, если я в прокуратуру пойду? — спросил он,
глядя в лицо Самгина и облизывая губы кончиком языка;
глаза его неестественно ярко отражали свет лампы, а кончики закрученных усов приподнялись.
— Могу вас заверить, что власть не позволит превратить экономическое движение в политическое, нет-с! — горячо воскликнул он и,
глядя в
глаза Самгина, второй раз спросил: — Так — как же-с, а?
— Ну, еще бы не знать! Его усердием я из университета вылетел, — сказал Гогин,
глядя на Клима
глазами близорукого, и засмеялся булькающим смехом толстяка, а был он сухощав и строен.
— Вчера там, — заговорила она, показав
глазами на окно, — хоронили мужика. Брат его, знахарь, коновал, сказал… моей подруге: «Вот,
гляди, человек сеет, и каждое зерно, прободая землю, дает хлеб и еще солому оставит по себе, а самого человека зароют в землю, сгниет, и — никакого толку».
Нарядная сойка сидела на голом сучке ветлы,
глядя янтарным, рыбьим
глазом в серебряное зеркало лужи, обрамленной травою.
Из Петербурга Варвара приехала заметно похорошев; под
глазами, оттеняя их зеленоватый блеск, явились интересные пятна; волосы она заплела в две косы и уложила их плоскими спиралями на уши, на виски, это сделало лицо ее шире и тоже украсило его. Она привезла широкие платья без талии, и,
глядя на них, Самгин подумал, что такую одежду очень легко сбросить с тела. Привезла она и новый для нее взгляд на литературу.
Диомидов вертел шеей, выцветшие голубые
глаза его смотрели на людей холодно, строго и притягивали внимание слушателей, все они как бы незаметно ползли к ступенькам крыльца, на которых, у ног проповедника, сидели Варвара и Кумов, Варвара —
глядя в толпу, Кумов — в небо, откуда падал неприятно рассеянный свет, утомлявший зрение.
— Нет, — ответила она, вызывающе вскинув голову,
глядя на него широко открытыми
глазами. — И не будет революции, война подавит ее, Антон прав.
— Вообще — жить становится любопытно, — говорил он, вынув дешевенькие стальные часы,
глядя на циферблат одним
глазом. — Вот — не хотите ли познакомиться с одним интереснейшим явлением? Вы, конечно, слышали: здесь один попик организует рабочих. Совершенно легально, с благословения властей.
«У меня температура, — вероятно, около сорока», — соображал Самгин,
глядя на фыркающий самовар; горячая медь отражала вместе с его лицом какие-то полосы, пятна, они снова превратились в людей, каждый из которых размножился на десятки и сотни подобных себе, образовалась густейшая масса одинаковых фигур, подскакивали головы, как зерна кофе на горячей сковороде, вспыхивали тысячами искр разноцветные
глаза, создавался тихо ноющий шумок…
Лицо полковника вдруг обмякло, как будто скулы его растаяли,
глаза сделались обнаженнее, и Самгин совершенно ясно различил в их напряженном взгляде и страх и негодование. Пожав плечами и
глядя в эти спрашивающие
глаза, он ответил...
Самгина подбросило, поставило на ноги. Все стояли,
глядя в угол, там возвышался большой человек и пел, покрывая нестройный рев сотни людей. Лютов, обняв Самгина за талию, прижимаясь к нему, вскинул голову, закрыв
глаза, источая из выгнутого кадыка тончайший визг; Клим хорошо слышал низкий голос Алины и еще чей-то, старческий, дрожавший.
Глядя в ее потемневшие
глаза, Клим требовательно произнес...
— Верно! — очень весело воскликнул рябой человек, зажмурив
глаза и потрясая головой, а затем открыл
глаза и, так же весело
глядя в лицо Самгина, сказал...
— Ну, — как сказать? — проворчал Безбедов,
глядя в стакан. — Интеллигенция… самодельная. Нам нужно: хомут, узду и клочок сена пред
глазами, чтоб лошадь шла вперед, — обязательно!
— Нет, — резко сказала она. — То есть — да, сочувствовала, когда не видела ее революционного смысла. Выселить зажиточных из деревни — это значит обессилить деревню и оставить хуторян такими же беззащитными, как помещиков. — Откинулась на спинку кресла и, сняв очки, укоризненно покачала головою,
глядя на Самгина темными
глазами в кружках воспаленных век.
Она вдруг замолчала и, вскинув голову,
глядя в упор в лицо Самгина, сказала, блеснув
глазами...
— Меркурий. Вы его нарисовали женщиной, — сказал Миша,
глядя прямо в
глаза.
Но спрашивал он мало, а больше слушал Марину,
глядя на нее как-то подчеркнуто почтительно. Шагал по улицам мерным, легким шагом солдата, сунув руки в карманы черного, мохнатого пальто, носил бобровую шапку с козырьком, и
глаза его смотрели из-под козырька прямо, неподвижно, не мигая. Часто посещал церковные службы и, восхищаясь пением, говорил глубоким баритоном...
— Как страшно, — пробормотала она,
глядя в лицо Самгина, влажные
глаза ее широко открыты и рот полуоткрыт, но лицо выражало не страх, а скорее растерянность, удивление. — Я все время слышу его слова.
«Мальчишество, — упрекнул он себя, хмурясь, но
глаза улыбались. — Меня влечет к ней только любопытство, — убеждал он себя,
глядя в зеркало и покручивая бородку. — Ну, может быть, некоторая доля романтизма. Не лишенного иронии. Что такое она? Тип современной буржуазки, неглупой по природе, начитанной…»
«Я попал в анекдот, в водевиль», — сообразил Самгин. И, с огорчением
глядя в ласковые
глаза, на высокий бюст Лиз, заявил, что он, к сожалению, через час уезжает в Швейцарию. Лиз выпустила его руку, говоря с явной досадой...
Тагильский говорил расширив
глаза,
глядя через голову Самгина, там, за окном, в саду, посвистывал ветер, скрипел какой-то сучок.
Да, у Краснова руки были странные, они все время, непрерывно, по-змеиному гибко двигались, как будто не имея костей от плеч до пальцев. Двигались как бы нерешительно, слепо, но пальцы цепко и безошибочно ловили все, что им нужно было: стакан вина, бисквит, чайную ложку. Движения этих рук значительно усиливали неприятное впечатление рассказа. На слова Юрина Краснов не обратил внимания; покачивая стакан,
глядя невидимыми
глазами на игру огня в красном вине, он продолжал все так же вполголоса, с трудом...
Когда он молчал,
глаза придавали холеному лицу его выражение разочарованности, а
глядя на женщин, широко раскрывались и как бы просили о помощи человеку, чья душа устала, истерзана тайными страданиями.