Неточные совпадения
Из плотной
стены людей по ту сторону улицы, из-за
толстого крупа лошади тяжело вылез звонарь с выставки и
в три шага достиг середины мостовой. К нему тотчас же подбежали двое, вскрикивая испуганно и смешно...
На
стенах, среди темных квадратиков фотографий и гравюр, появились две мрачные репродукции: одна с картины Беклина — пузырчатые морские чудовища преследуют светловолосую, несколько лысоватую девушку, запутавшуюся
в морских волнах, окрашенных
в цвет зеленого ликера; другая с картины Штука «Грех» — нагое тело дородной женщины обвивал
толстый змей, положив на плечо ее свою тупую и глупую голову.
Самгин видел, как под напором зрителей пошатывается
стена городовых, он уже хотел выбраться из толпы, идти назад, но
в этот момент его потащило вперед, и он очутился на площади, лицом к лицу с полицейским офицером, офицер был
толстый, скреплен ремнями, как чемодан, а лицом очень похож на редактора газеты «Наш край».
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул
в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к
стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел
в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек
в серебряных очках,
толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была
в крови, точно
в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Самгин не заметил, откуда явился офицер
в пальто оловянного цвета, рыжий, с
толстыми усами, он точно из
стены вылез сзади Самгина и встал почти рядом с ним, сказав не очень сильным голосом...
Он проехал, не глядя на солдат, рассеянных по улице, — за ним, подпрыгивая
в седлах, снова потянулись казаки; один из последних, бородатый, покачнулся
в седле, выхватил из-под мышки солдата узелок, и узелок превратился
в толстую змею мехового боа; солдат взмахнул винтовкой, но бородатый казак и еще двое заставили лошадей своих прыгать, вертеться, — солдаты рассыпались, прижались к
стенам домов.
За магазином,
в небольшой комнатке горели две лампы, наполняя ее розоватым сумраком;
толстый ковер лежал на полу,
стены тоже были завешаны коврами, высоко на
стене — портрет
в черной раме, украшенный серебряными листьями;
в углу помещался широкий, изогнутый полукругом диван, пред ним на столе кипел самовар красной меди, мягко блестело стекло, фарфор. Казалось, что магазин, грубо сверкающий серебром и золотом, — далеко отсюда.
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший ночью снег, обнажал земную грязь. Тюрьма — угрюмый квадрат высоких
толстых стен из кирпича, внутри
стен врос
в землю давно не беленный корпус, весь
в пятнах, точно пролежни, по углам корпуса — четыре башни,
в средине его на крыше торчит крест тюремной церкви.
Озябшими руками Самгин снял очки, протер стекла, оглянулся: маленькая комната, овальный стол, диван, три кресла и полдюжины мягких стульев малинового цвета у
стен, шкаф с книгами, фисгармония, на
стене большая репродукция с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина, с грубым лицом,
в объятиях змеи,
толстой, как водосточная труба, голова змеи — на плече женщины.
Он бесшумно шагал по
толстому ковру, голова его мелькала
в старинном круглом зеркале, которое бронзовые амуры поддерживали на
стене.
Сидели
в большой полутемной комнате, против ее трех окон возвышалась серая
стена, тоже изрезанная окнами. По грязным стеклам, по балконам и железной лестнице, которая изломанной линией поднималась на крышу, ясно было, что это окна кухонь.
В одном углу комнаты рояль, над ним черная картина с двумя желтыми пятнами, одно изображало щеку и солидный,
толстый нос, другое — открытую ладонь. Другой угол занят был тяжелым, черным буфетом с инкрустацией перламутром, буфет похож на соединение пяти гробов.
— Зашевелилась Русь, — неугомонно объяснял Шемякин, притиснутый к
стене людями
в пиджаках,
в ситцевых рубашках, один из них, седобородый, широкоплечий, с
толстой палкой, обиженно говорил, разглядывая Самгина...
Он ткнул пальцем
в стену, явилась
толстая, белобрысая женщина.
Самгин привстал на пальцах ног, вытянулся и через головы людей увидал: прислонясь к
стене, стоит высокий солдат с забинтованной головой, с костылем под мышкой, рядом с ним —
толстая сестра милосердия
в темных очках на большом белом лице, она молчит, вытирая губы углом косынки.
— Для чего бы то ни было, я имею полное право, когда хочу, приходить к моему мужу, а путь очень прост. Вам стоило обратить внимание на глубину двери, ведущей отсюда в кабинет, чтобы догадаться, что
в толстой стене, разделяющей эти комнаты, устроена лестница, ведущая наверх, а в боковой стене двери есть другая, маленькая дверь, запирающаяся только изнутри, и ключ от которой находится у меня. Удовлетворено ли ваше любопытство?
Неточные совпадения
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх,
в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и
толстую старуху
в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!»
В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому
в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые
стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками
в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
И, не
в силах будучи удерживать порыва вновь подступившей к сердцу грусти, он громко зарыдал голосом, проникнувшим
толщу стен острога и глухо отозвавшимся
в отдаленье, сорвал с себя атласный галстук и, схвативши рукою около воротника, разорвал на себе фрак наваринского пламени с дымом.
Только два больших тома «Histoire des voyages», [«История путешествий» (фр.).]
в красных переплетах, чинно упирались
в стену; а потом и пошли, длинные,
толстые, большие и маленькие книги, — корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести
в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
В суровом молчании, как жрецы, двигались повара; их белые колпаки на фоне почерневших
стен придавали работе характер торжественного служения; веселые,
толстые судомойки у бочек с водой мыли посуду, звеня фарфором и серебром; мальчики, сгибаясь под тяжестью, вносили корзины, полные рыб, устриц, раков и фруктов.
Они казались
стенами, заключившими жизнь
в самой
толще своей.