Неточные совпадения
Клим испытал гордость
патриота, рассматривая в павильоне Средней Азии грубые подделки немцев под русскую парчу для Хивы и Бухары, под яркие ситца Морозовых и цветистый фарфор Кузнецовых.
— Костюм сестры милосердия очень идет Лидии, она ведь и по натуре такая… серая. Муж ее, хотя и
патриот, но, кажется, сумасшедший.
Честных
патриотов в России — нет, а только — бесчестные.
Вспомнилось, что на похороны Каткова приезжал Поль Дерулед и назвал его великим русским
патриотом.
—
Патриот! — откликнулся Бердников, подмигнув Самгину. —
Патриот и социалист от неудачной жизни. Открытие сделал — украли, жена — сбежала, в картах — не везет.
— Почему вы живете здесь? Жить нужно в Петербурге, или — в Москве, но это — на худой конец. Переезжайте в Петербург. У меня там есть хороший знакомый, видный адвокат, неославянофил, то есть империалист,
патриот, немножко — идиот, в общем — ‹скот›. Он мне кое-чем обязан, и хотя у него, кажется, трое сотрудников, но и вам нашлась бы хорошая работа. Переезжайте.
Я там попала в круг политиков, моя старая подруга вышла замуж за адвоката, а он — в парламенте, страшный
патриот, ненавидит немцев.
Вставай, поднимайся, эсдек-патриот, // Иди на врага-иноземца // И бей пролетария — немца.
Как
патриоты, мы вправе надеяться, что все подлинно прогрессивные силы страны поймут значение этого блока.
— Да, так. Вы —
патриот, вы резко осуждаете пораженцев. Я вас очень понимаю: вы работаете в банке, вы — будущий директор и даже возможный министр финансов будущей российской республики. У вас — имеется что защищать. Я, как вам известно, сын трактирщика. Разумеется, так же как вы и всякий другой гражданин славного отечества нашего, я не лишен права открыть еще один трактир или дом терпимости. Но — я ничего не хочу открывать. Я — человек, который выпал из общества, — понимаете? Выпал из общества.
— Немцы навсегда скомпрометировали интернациональное начало учения Маркса, показав, что социал-демократы вполне могут быть хорошими
патриотами…
Неточные совпадения
Еще падет обвинение на автора со стороны так называемых
патриотов, которые спокойно сидят себе по углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устроивая судьбу свою на счет других; но как только случится что-нибудь, по мненью их, оскорбительное для отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со всех углов, как пауки, увидевшие, что запуталась в паутину муха, и подымут вдруг крики: «Да хорошо ли выводить это на свет, провозглашать об этом?
Так проводили жизнь два обитателя мирного уголка, которые нежданно, как из окошка, выглянули в конце нашей поэмы, выглянули для того, чтобы отвечать скромно на обвиненье со стороны некоторых горячих
патриотов, до времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращениями на счет сумм нежно любимого ими отечества, думающих не о том, чтобы не делать дурного, а о том, чтобы только не говорили, что они делают дурное.
Думают, разве мы не
патриоты?» На такие мудрые замечания, особенно насчет мнения иностранцев, признаюсь, ничего нельзя прибрать в ответ.
Всё тот же ль он иль усмирился? // Иль корчит так же чудака? // Скажите, чем он возвратился? // Что нам представит он пока? // Чем ныне явится? Мельмотом, // Космополитом,
патриотом, // Гарольдом, квакером, ханжой, // Иль маской щегольнет иной, // Иль просто будет добрый малой, // Как вы да я, как целый свет? // По крайней мере мой совет: // Отстать от моды обветшалой. // Довольно он морочил свет… // — Знаком он вам? — И да и нет.
— Но чем, скажите, вывод Крафта мог бы ослабить стремление к общечеловеческому делу? — кричал учитель (он один только кричал, все остальные говорили тихо). — Пусть Россия осуждена на второстепенность; но можно работать и не для одной России. И, кроме того, как же Крафт может быть
патриотом, если он уже перестал в Россию верить?