Неточные совпадения
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил в дом, здоровался
с Климом рассеянно и как
с незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной, смотрел в окна глазами чужого.
Выходил он из флигеля
почти всегда в полдень, в жаркие часы, возвращался к вечеру, задумчиво склонив голову, сунув руки в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
Слева от Самгина сидел Корнев. Он в первую же ночь после ареста простучал Климу, что арестовано четверо эсдеков и одиннадцать эсеров, а затем,
почти каждую ночь после поверки,
с аккуратностью немца сообщал Климу новости
с воли. По его сведениям
выходило, что вся страна единодушно и быстро готовится к решительному натиску на самодержавие.
Из-за стволов берез осторожно
вышел старик, такой же карикатурный, как лошадь: высокий, сутулый, в холщовой, серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных
почти по колено, обнажавших ноги цвета заржавленного железа. Серые волосы бороды его — из толстых и странно прямых волос, они спускались
с лица, точно нитки, глаза —
почти невидимы под седыми бровями. Показывая Самгину большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
С некоторого времени он мог, не
выходя из своей квартиры, видеть, как делают солдат, — обучение происходило
почти под окнами у него, и, открыв окно, он слышал...
— Это — не
вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников, дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже грустные письма писала мне в Томск. Все-таки я
почти три года жил
с ней. Да. Ребят — жалко. У нее — мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
Призвали наконец и доктора, который своим появлением только напугал больную. Это был один из тех неумелых и неразвитых захолустных врачей, которые из всех затруднений
выходили с честью при помощи формулы: в известных случаях наша наука бессильна. Эту формулу высказал он и теперь: высказал самоуверенно, безапелляционно и, приняв из рук Степаниды Михайловны (на этот раз трезвой) красную ассигнацию, уехал обратно в город.
Вопрос этот сначала словно ошеломил собеседников, так что последовала короткая пауза, во время которой Павел Матвеич, чтоб скрыть свое смущение, поворотился боком к окну и попробовал засвистать. Но Василий Иваныч, по-видимому, довольно твердо помнил, что главная обязанность культурного человека состоит в том, чтобы
выходить с честью из всякого затруднения, и потому колебался недолго.
Однако не вдруг и не без труда досталось ему это завидное положение. Он, как говорят его почтенные сограждане, произошел всю механику жизни и
вышел с честью из всех потасовок, которыми судьбе угодно было награждать его.
— Да погоди же голову-то терять, — возразил Он мне спокойно, — ведь это еще не последнее слово. Балалайкин женат — в этом, конечно, сомневаться нельзя; но разве ты не чувствуешь, что тут сквозит какая-то тайна, которая, я уверен, в конце концов даст нам возможность
выйти с честью из нашего положения.
Неточные совпадения
Выгонные земли Византии и Глупова были до такой степени смежны, что византийские стада
почти постоянно смешивались
с глуповскими, и из этого
выходили беспрестанные пререкания.
Но ему во всё это время было неловко и досадно, он сам не знал отчего: оттого ли, что ничего не
выходило из каламбура: «было дело до Жида, и я дожида-лся», или от чего-нибудь другого. Когда же наконец Болгаринов
с чрезвычайною учтивостью принял его, очевидно торжествуя его унижением, и
почти отказал ему, Степан Аркадьич поторопился как можно скорее забыть это. И, теперь только вспомнив, покраснел.
А счастье было так возможно, // Так близко!.. Но судьба моя // Уж решена. Неосторожно, // Быть может, поступила я: // Меня
с слезами заклинаний // Молила мать; для бедной Тани // Все были жребии равны… // Я
вышла замуж. Вы должны, // Я вас прошу, меня оставить; // Я знаю: в вашем сердце есть // И гордость, и прямая
честь. // Я вас люблю (к чему лукавить?), // Но я другому отдана; // Я буду век ему верна».
Стараясь быть незамеченным, я шмыгнул в дверь залы и
почел нужным прохаживаться взад и вперед, притворившись, что нахожусь в задумчивости и совсем не знаю о том, что приехали гости. Когда гости
вышли на половину залы, я как будто опомнился, расшаркался и объявил им, что бабушка в гостиной. Г-жа Валахина, лицо которой мне очень понравилось, в особенности потому, что я нашел в нем большое сходство
с лицом ее дочери Сонечки, благосклонно кивнула мне головой.
Сердце у него было довольно мягкое, но речь весьма самоуверенная, а иной раз чрезвычайно даже заносчивая, — что, в сравнении
с фигуркой его,
почти всегда
выходило смешно.