Неточные совпадения
Из облака радужной пыли
выехал бородатый извозчик, товарищи сели
в экипаж и через несколько минут ехали по улице города, близко к панели. Клим рассматривал людей; толстых здесь больше, чем
в Петербурге, и толстые, несмотря на их бороды, были похожи на баб.
Они шли пешком, когда из какого-то переулка
выехал извозчик,
в пролетке сидела растрепанная Варвара, держа шляпку и зонтик на коленях.
Он еще бормотал что-то, плохо слышное сквозь треск и дребезг старенького, развинченного экипажа. Кашлял, сморкался, отворачивая лицо
в сторону, а когда
выехали за город, предложил...
Изредка, воровато и почти бесшумно, как рыба
в воде, двигались быстрые, черные фигурки людей. Впереди кто-то дробно стучал
в стекла, потом стекло, звякнув, раскололось, прозвенели осколки, падая на железо, взвизгнула и хлопнула калитка, встречу Самгина кто-то очень быстро пошел и внезапно исчез, как бы провалился
в землю. Почти
в ту же минуту из-за угла
выехали пятеро всадников, сгрудились, и один из них испуганно крикнул...
Из какого-то переулка
выехали шестеро конных городовых, они очутились
в центре толпы и поплыли вместе с нею, покачиваясь
в седлах, нерешительно взмахивая нагайками. Две-три минуты они ехали мирно, а затем вдруг вспыхнул оглушительный свист, вой; маленький человек впереди Самгина, хватая за плечи соседей, подпрыгивал и орал...
Вечером он
выехал в Дрезден и там долго сидел против Мадонны, соображая: что мог бы сказать о ней Клим Иванович Самгин? Ничего оригинального не нашлось, а все пошлое уже было сказано.
В Мюнхене он отметил, что баварцы толще пруссаков. Картин
в этом городе, кажется, не меньше, чем
в Берлине, а погода — еще хуже. От картин, от музеев он устал, от солидной немецкой скуки решил перебраться
в Швейцарию, — там жила мать. Слово «мать» потребовало наполнения.
На тонком листике сиреневой бумаги она извещала, что через два дня
выезжает в Париж, остановится
в «Терминус», проживет там дней десять.
Коляска
выехала на широкую аллею и включилась звеном
в бесконечную цепь разнообразно причудливых экипажей.
Впечатление это создавалось, вероятно, потому, что здоровье Прозорова уже совершенно не позволяло ему работать, а у него была весьма обильная клиентура
в провинции, и Клим Иванович часто
выезжал в Новгород, Псков, Вологду.
Он много работал, часто
выезжал в провинцию, все еще не мог кончить дела, принятые от ‹Прозорова›, а у него уже явилась своя клиентура, он даже взял помощника Ивана Харламова, человека со странностями: он почти непрерывно посвистывал сквозь зубы и нередко начинал вполголоса разговаривать сам с собой очень ласковым тоном...
Из переулка, точно дым из трубы, быстро, одна за другою, выкатывались группы людей с иконами
в руках, с портретом царя, царицы, наследника, затем
выехал, расталкивая людей лошадью, пугая взмахами плети, чернобородый офицер конной полиции, закричал...
— Локтев временно
выехал.
В сером доме — русские есть, — сообщил жандарм и, махнув рукой на мешки, покрытые снегом, спросил: — Это ваш печеный хлеб?
До Риги ехали
в разных вагонах, а
в Риге Самгин сделал внушительный доклад Кормилицыну, настращал его возможностью и даже неизбежностью разных скандалов, несчастий, убедил немедленно отправить беженцев на Орел, сдал на руки ему Осипа и
в тот же вечер
выехал в Петроград, припоминая и взвешивая все, что дала ему эта поездка.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо
в плечо друг с другом, из-за угла
выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты
в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Неточные совпадения
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — // Не
в их руках мы, что ль?.. // Придет пора последняя: // Заедем все
в ухаб, // Не
выедем никак, //
В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина // Работа на господ!»
Выехал он
в самый Николин день, сейчас после ранних обеден, и дома сказал, что будет не скоро.
На другой день,
в 11 часов утра, Вронский
выехал на станцию Петербургской железной дороги встречать мать, и первое лицо, попавшееся ему на ступеньках большой лестницы, был Облонский, ожидавший с этим же поездом сестру.
Рана его зажила, и он уже
выезжал, делая приготовления к отъезду
в Ташкент.
С тех пор, как Алексей Александрович
выехал из дома с намерением не возвращаться
в семью, и с тех пор, как он был у адвоката и сказал хоть одному человеку о своем намерении, с тех пор особенно, как он перевел это дело жизни
в дело бумажное, он всё больше и больше привыкал к своему намерению и видел теперь ясно возможность его исполнения.