Неточные совпадения
— Ага, — оживленно воскликнул Бердников. — Да, да, она скупа, она жадная! В делах она — палач. Умная. Грубейший мужицкий ум, наряженный в книжные одежки. Мне — она —
враг, — сказал он в три удара, трижды шлепнув ладонью по своему колену. — Росту промышленности русской — тоже
враг. Варягов зовет —
понимаете? Продает англичанам огромное дело. Ростовщица. У нее в Москве подручный есть, какой-то хлыст или скопец, дисконтом векселей занимается на ее деньги, хитрейший грабитель! Раб ее, сукин сын…
Договаривался, в задоре, до того, что однажды сказал: «Бог есть
враг человеку, если
понимать его церковно».
— Немцы считаются самым ученым народом в мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане. И вот они объявили нам войну. За что? Никто этого не знает. Мы, русские, воюем только для защиты людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот царь был
врагом бога, и народ
понимал его как антихриста. Наши цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко
врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше
враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл
врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в спину.
Понимаете?
— Ой, не надо пророчеств!
Поймите, еврей дерется за интересы человека, который считает его, еврея, расовым
врагом.
— Правду говорить — не всякому дано! — сурово и поучительно заговорил Яков Тарасович, подняв руку кверху. — Ежели ты чувствовал — это пустяки! И корова чувствует, когда ей хвост ломают. А ты — пойми! Всё пойми! И
врага пойми… Ты догадайся, о чем он во сне думает, тогда и валяй!
Неточные совпадения
— Нет, я не
враг. Я друг разделения труда. Люди, которые делать ничего не могут, должны делать людей, а остальные — содействовать их просвещению и счастью. Вот как я
понимаю. Мешать два эти ремесла есть тьма охотников, я не из их числа.
— Я не
понимаю, — сказал Сергей Иванович, заметивший неловкую выходку брата, — я не
понимаю, как можно быть до такой степени лишенным всякого политического такта. Вот чего мы, Русские, не имеем. Губернский предводитель — наш противник, ты с ним ami cochon [запанибрата] и просишь его баллотироваться. А граф Вронский… я друга себе из него не сделаю; он звал обедать, я не поеду к нему; но он наш, зачем же делать из него
врага? Потом, ты спрашиваешь Неведовского, будет ли он баллотироваться. Это не делается.
Он
понял, что это самая лучшая тактика в его положении, потому что не только он не проговорится, но, напротив, раздражит молчанием самого
врага, и, пожалуй, еще тот ему же проговорится.
Катерина. Да
пойми ты меня,
враг ты мой: ведь до гробовой доски!
Между товарищами он был очень странен: они тоже не знали, как
понимать его. Симпатии его так часто менялись, что у него не было ни постоянных друзей, ни
врагов.