Неточные совпадения
По вечерам к ней приходил со скрипкой краснолицый, лысый адвокат Маков, невеселый
человек в темных очках; затем приехал на трескучей пролетке Ксаверий Ржига с виолончелью, тощий, кривоногий, с глазами совы на костлявом, бритом лице,
над его желтыми висками
возвышались, как рога, два серых вихра.
Черными кентаврами
возвышались над толпой конные полицейские; близко к одному из них стоял высокий, тучный
человек в шубе с меховым воротником, а из воротника торчала голова лошади, кланяясь, оскалив зубы, сверкая удилами.
Пред Самгиным
над столом
возвышалась точно отрезанная и уложенная на ладони голова, знакомое, но измененное лицо, нахмуренное, с крепко сжатыми губами; в темных глазах — напряжение
человека, который читает напечатанное слишком неясно или мелко.
Самгин ярко вспомнил, как на этой площади стояла, преклонив колена пред царем, толпа «карликовых
людей», подумал, что ружья, повозки, собака — все это лишнее, и, вздохнув, посмотрел налево, где
возвышался поседевший купол Исакиевского собора, а
над ним опрокинута чаша неба, громадная, но неглубокая и точно выточенная из серого камня.
— Да, — ответил Клим, вдруг ощутив голод и слабость. В темноватой столовой, с одним окном, смотревшим в кирпичную стену, на большом столе буйно кипел самовар, стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, у стены мрачно
возвышался тяжелый буфет, напоминавший чем-то гранитный памятник
над могилою богатого купца. Самгин ел и думал, что, хотя квартира эта в пятом этаже, а вызывает впечатление подвала. Угрюмые
люди в ней, конечно, из числа тех, с которыми история не считается, отбросила их в сторону.
И, стремясь
возвыситься над испытанным за этот день, —
возвыситься посредством самонасыщения словесной мудростью, — Самгин повторил про себя фразы недавно прочитанного в либеральной газете фельетона о текущей литературе; фразы звучали по-новому задорно, в них говорилось «о духовной нищете
людей, которым жизнь кажется простой, понятной», о «величии мучеников независимой мысли, которые свою духовную свободу ценят выше всех соблазнов мира».
В пекарне становилось все тише, на печи кто-то уже храпел и выл, как бы вторя гулкому вою ветра в трубе. Семь
человек за столом сдвинулись теснее, двое положили головы на стол, пузатый самовар
возвышался над ними величественно и смешно. Вспыхивали красные огоньки папирос, освещая красивое лицо Алексея, медные щеки Семена, чей-то длинный, птичий нос.
Остались сидеть только шахматисты, все остальное офицерство,
человек шесть, постепенно подходило к столу, становясь по другую сторону его против Тагильского, рядом с толстяком. Самгин заметил, что все они смотрят на Тагильского хмуро, сердито, лишь один равнодушно ковыряет зубочисткой в зубах. Рыжий офицер стоял рядом с Тагильским, на полкорпуса
возвышаясь над ним… Он что-то сказал — Тагильский ответил громко...
— Грабить — умеют, да! Только этим уменьем они и
возвышаются над туземцами. Но жадность у них коротенькая, мелкая — глупая и даже как-то — бесцельна. В конце концов кулачки эти —
люди ни к чему, дрянцо, временно исполняющее должность
людей.
Неточные совпадения
Совершенно непонятно, как
человек das Man может
возвыситься над низостью мира, выйти из царства (Dasein).
Мелькали трости, обломки оград, в дикой пляске кружились крики сцепившихся
людей,
возвышалось бледное лицо молодого
человека, —
над бурей злобного раздражения гудел его крепкий голос:
Любой гвардейский юнкер в вашем положении минуты бы не задумался, потому что оно плевка не стоит; а вы,
человек умный, образованный, не хотите хоть сколько-нибудь
возвыситься над собой, чтоб спокойно оглядеть, как и что…
Ранним утром к городской пристани тянулся обоз со спиртом. Проходя дорогой мимо кладбища, мужики заметили в канаве какую-то необыкновенную группу и остановились, но, разглядев в ней синее лицо
человека,
над которым сзади
возвышалась рогатая морда черта, бросились прочь. Застывший Ахилла, собрав все силы и позвав мужиков, велел им смотреть за чертом, а сам вытащил из канавы руку и перекрестился.
Когда пыль, поднятую этой толкотней, пронесло дальше, к площади, знамя опять стояло неподвижно, а под знаменем встал
человек с открытой головой, длинными, откинутыми назад волосами и черными сверкающими глазами южанина. Он был невелик ростом, но
возвышался над всею толпой, на своей платформе, и у него был удивительный голос, сразу покрывший говор толпы. Это был мистер Чарльз Гомперс, знаменитый оратор рабочего союза.