Горничная внесла самовар, заварила чай. Клим послушал успокаивающее пение самовара, встал, налил стакан чая. Две чаинки забегали в стакане, как живые, он попытался выловить их ложкой. Не давались. Бросив ложку, он
взглянул на окно, к стеклам уже прильнула голубоватая муть вечера.
Неточные совпадения
Клим искоса
взглянул на мать, сидевшую у
окна; хотелось спросить: почему не подают завтрак? Но мать смотрела в
окно. Тогда, опасаясь сконфузиться, он сообщил дяде, что во флигеле живет писатель, который может рассказать о толстовцах и обо всем лучше, чем он, он же так занят науками, что…
В потолок сверху трижды ударили чем-то тяжелым, ножкой стула, должно быть. Туробоев встал,
взглянул на Клима, как
на пустое место, и, прикрепив его этим взглядом к
окну, ушел из комнаты.
У одного из них лицо было наискось перерезано черной повязкой, закрывавшей глаз, он
взглянул незакрытым мохнатым глазом в
окно на Клима и сказал товарищу, тоже бородатому, похожему
на него, как брат...
«В какие глупые положения попадаю», — подумал Самгин, оглядываясь. Бесшумно отворялись двери, торопливо бегали белые фигуры сиделок, от стены исходил запах лекарств, в стекла
окна торкался ветер. В коридор вышел из палаты Макаров, развязывая
на ходу завязки халата,
взглянул на Клима, задумчиво спросил...
Самгин еще в спальне слышал какой-то скрежет, — теперь,
взглянув в
окно, он увидал, что фельдшер Винокуров, повязав уши синим шарфом, чистит железным скребком панель, а мальчик в фуражке гимназиста сметает снег метлою в кучки; влево от них, ближе к баррикаде, работает еще кто-то. Работали так, как будто им не слышно охающих выстрелов. Но вот выстрелы прекратились, а скрежет
на улице стал слышнее, и сильнее заныли кости плеча.
…В комнате стало светлее. Самгин
взглянул на пелену дыма, встал, открыл
окно.
Открыл форточку в
окне и, шагая по комнате, с папиросой в зубах, заметил
на подзеркальнике золотые часы Варвары, взял их, взвесил
на ладони. Эти часы подарил ей он. Когда будут прибирать комнату, их могут украсть. Он положил часы в карман своих брюк. Затем,
взглянув на отраженное в зеркале озабоченное лицо свое, открыл сумку. В ней оказалась пудреница, перчатки, записная книжка, флакон английской соли, карандаш от мигрени, золотой браслет, семьдесят три рубля бумажками, целая горсть серебра.
Райский долго боролся, чтоб не глядеть, наконец украдкой от самого себя
взглянул на окно Веры: там тихо, не видать ее самой, только лиловая занавеска чуть-чуть колышется от ветра.
Мама, стоявшая подле него, уже несколько раз
взглядывала на окно с беспокойством; просто надо бы было чем-нибудь заслонить окно совсем, но, чтоб не помешать разговору, она вздумала попробовать оттащить скамеечку, на которой сидел Макар Иванович, вправо в сторону: всего-то надо было подвинуть вершка на три, много на четверть.
Сказавши это, Митенька встал из-за стола, а Фавори поспешил отправиться для исполнения возложенного поручения. Козелков опять
взглянул на окна либерала Собачкина и увидел, что в квартире его темно.
В обширном покое, за дубовым столом, покрытым остатками ужина, сидел Кручина-Шалонский с задушевным своим другом, боярином Истомою-Турениным; у дверей комнаты дремали, прислонясь к стене, двое слуг; при каждом новом порыве ветра, от которого стучали ставни и раздавался по лесу глухой гул, они, вздрогнув, посматривали робко друг на друга и, казалось, не смели
взглянуть на окна, из коих можно было различить, несмотря на темноту, часть западной стены и сторожевую башню, на которых отражались лучи ярко освещенного покоя.
Идя по улице, он
взглянул на окна дома и в одном из них увидал лицо Любы, такое же неясное, как все, что говорила девушка, как ее желания. Фома кивнул ей головой и подумал:
Неточные совпадения
Левин
взглянул в
окно на спускавшееся зa оголенные макуши леса солнце.
В то время как она отходила к большим часам, чтобы проверить свои, кто-то подъехал.
Взглянув из
окна, она увидала его коляску. Но никто не шел
на лестницу, и внизу слышны были голоса. Это был посланный, вернувшийся в коляске. Она сошла к нему.
— О да! — отвечал Алексей Александрович. — Вот и краса Петергофа, княгиня Тверская, — прибавил он,
взглянув в
окно на подъезжавший английский, в шорах, экипаж с чрезвычайно высоко поставленным крошечным кузовом коляски. — Какое щегольство! Прелесть! Ну, так поедемте и мы.
Вот и она, — прибавила она,
взглянув в
окно на красавицу Итальянку-кормилицу, которая вынесла ребенка в сад, и тотчас же незаметно оглянувшись
на Вронского.
Всякий раз, как я
на нее
взгляну, мне все кажется, что едет карета, а из
окна кареты выглядывает розовое личико.