Неточные совпадения
В одном письме мать доказывала необходимость съездить
в Финляндию. Климу показалось, что письмо написано
в тоне
обиды на отца за то, что он болен, и,
в то же время, с полным убеждением, что отец должен
был заболеть опасно.
В конце письма одна фраза заставила Клима усмехнуться...
Особенно
был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь
на него локтем, протянув правую руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин не слышал, а
в голосе чувствовал личную и горькую
обиду. Но
был ясно слышен сухой голос Прейса...
— Кочура этот — еврей? Точно знаете — не еврей? Фамилия смущает. Рабочий? Н-да. Однако непонятно мне: как это рабочий своим умом
на самосуд — за
обиду мужикам пошел? Наущение со стороны
в этом
есть как будто бы? Вообще пистолетные эти дела как-то не объясняют себя.
«Негодяи», — ругал Самгин обывателей, смутно чувствуя, что
в его
обиде на них
есть какое-то противоречие. Он вообще чувствовал себя запутанным, разбитым, бессильным.
— Томилин инстинктом своим
в бога уперся, ну — он трус, рыжий боров. А я как-то задумался: по каким мотивам действую? Оказалось — по мотивам личной
обиды на судьбу да — по молодечеству.
Есть такая теорийка: театр для себя, вот я, должно
быть, и разыгрывал сам себя пред собою. Скучно. И — безответственно.
— Цапля, вино какое-нибудь —
есть? Давай, давай!
Был вчера
на именинах у одного жулика,
пили до шести часов утра. Сорок рублей
в карты проиграл —
обида!
Для Самгина это
была встреча не из тех, которые радуют, да и вообще он не знал таких встреч, которые радовали бы. Однако
в этот час он определенно почувствовал, что, когда встречи с людями будили
в нем что-то похожее
на зависть,
на обиду пред легкостью, с которой люди изменяли свои позиции, свои системы фраз, — это
было его ошибкой.
Неточные совпадения
От прежнего промаха ему
было только страшно и стыдно, а теперь тяжело, неловко, холодно, уныло
на сердце, как
в сырую, дождливую погоду. Он дал ей понять, что догадался о ее любви к нему, да еще, может
быть, догадался невпопад. Это уже
в самом деле
была обида, едва ли исправимая. Да если и впопад, то как неуклюже! Он просто фат.
Слово
было жестоко; оно глубоко уязвило Обломова: внутри оно будто обожгло его, снаружи повеяло
на него холодом. Он
в ответ улыбнулся как-то жалко, болезненно-стыдливо, как нищий, которого упрекнули его наготой. Он сидел с этой улыбкой бессилия, ослабевший от волнения и
обиды; потухший взгляд его ясно говорил: «Да, я скуден, жалок, нищ… бейте, бейте меня!..»
А в-третьих, и главное, если даже Версилов
был и прав, по каким-нибудь там своим убеждениям, не вызвав князя и решившись снести пощечину, то по крайней мере он увидит, что
есть существо, до того сильно способное чувствовать его
обиду, что принимает ее как за свою, и готовое положить за интересы его даже жизнь свою… несмотря
на то что с ним расстается навеки…
Митю, конечно, опять образумили за неистовство выражений, но господин Ракитин
был докончен. Не повезло и свидетельству штабс-капитана Снегирева, но уже совсем от другой причины. Он предстал весь изорванный,
в грязной одежде,
в грязных сапогах, и, несмотря
на все предосторожности и предварительную «экспертизу», вдруг оказался совсем пьяненьким.
На вопросы об
обиде, нанесенной ему Митей, вдруг отказался отвечать.
«Брак? Что это… брак… — неслось, как вихрь,
в уме Алеши, — у ней тоже счастье… поехала
на пир… Нет, она не взяла ножа, не взяла ножа… Это
было только „жалкое“ слово… Ну… жалкие слова надо прощать, непременно. Жалкие слова тешат душу… без них горе
было бы слишком тяжело у людей. Ракитин ушел
в переулок. Пока Ракитин
будет думать о своих
обидах, он
будет всегда уходить
в переулок… А дорога… дорога-то большая, прямая, светлая, хрустальная, и солнце
в конце ее… А?.. что читают?»