Неточные совпадения
На барьерах лож, рядом с
коробками конфект, букетами цветов, лежали груди, и
в их обнаженности
было что-то от хвастовства нищих, которые показывают уродства свои для того, чтоб разжалобить.
Самгин не спеша открыл новую
коробку папирос, взял одну — оказалась слишком туго набитой, нужно
было размять ее, а она лопнула
в пальцах, пришлось взять другую, но эта оказалась сырой, как все
в Петербурге.
В эту минуту явилась необходимость посетить уборную, она помещалась
в конце коридора, за кухней, рядом с комнатой для прислуги. Самгин поискал
в столовой свечу, не нашел и отправился, держа
коробку спичек
в руках.
В коридоре кто-то возился, сопел, и это
было так неожиданно, что Самгин, уронив спички, крикнул...
Вазочки с вареньем и бисквитами,
коробки конфект
были тесно сдвинуты
в его сторону.
Ближе к Таврическому саду люди шли негустой, но почти сплошной толпою, на Литейном, где-то около моста, а может
быть, за мостом, на Выборгской, немножко похлопали выстрелы из ружей, догорал окружный суд, от него остались только стены, но
в их огромной
коробке все еще жадно хрустел огонь, догрызая дерево, изредка
в огне что-то тяжело вздыхало, и тогда от него отрывались стайки мелких огоньков, они трепетно вылетали на воздух, точно бабочки или цветы, и быстро превращались
в темно-серый бумажный пепел.
Пол вокруг солдата
был завален пулеметами, лентами к ним,
коробками лент, ранцами, винтовками, связками амуниции, мешками,
в которых спрятано что-то похожее на булыжники или арбузы. Среди этого хаоса вещей и на нем спали, скорчившись, солдаты, человек десять.
Неточные совпадения
Прогневался Бог: разуму // Лишил!
была готовая //
В коробке новина!
— Скажи! — // «Идите по лесу, // Против столба тридцатого // Прямехонько версту: // Придете на поляночку, // Стоят на той поляночке // Две старые сосны, // Под этими под соснами // Закопана коробочка. // Добудьте вы ее, — //
Коробка та волшебная: //
В ней скатерть самобраная, // Когда ни пожелаете, // Накормит,
напоит! // Тихонько только молвите: // «Эй! скатерть самобраная! // Попотчуй мужиков!» // По вашему хотению, // По моему велению, // Все явится тотчас. // Теперь — пустите птенчика!»
В то самое время, когда Чичиков
в персидском новом халате из золотистой термаламы, развалясь на диване, торговался с заезжим контрабандистом-купцом жидовского происхождения и немецкого выговора, и перед ними уже лежали купленная штука первейшего голландского полотна на рубашки и две бумажные
коробки с отличнейшим мылом первостатейнейшего свойства (это
было мыло то именно, которое он некогда приобретал на радзивилловской таможне; оно имело действительно свойство сообщать нежность и белизну щекам изумительную), —
в то время, когда он, как знаток, покупал эти необходимые для воспитанного человека продукты, раздался гром подъехавшей кареты, отозвавшийся легким дрожаньем комнатных окон и стен, и вошел его превосходительство Алексей Иванович Леницын.
— Из шнурка и деревяшки я изладил длинный хлыст и, крючок к нему приделав, испустил протяжный свист. — Затем он пощекотал пальцем
в коробке червей. — Этот червь
в земле скитался и своей
был жизни рад, а теперь на крюк попался — и его сомы съедят.
Он бросился
в угол, запустил руку под обои и стал вытаскивать вещи и нагружать ими карманы. Всего оказалось восемь штук: две маленькие
коробки, с серьгами или с чем-то
в этом роде, — он хорошенько не посмотрел; потом четыре небольшие сафьянные футляра. Одна цепочка
была просто завернута
в газетную бумагу. Еще что-то
в газетной бумаге, кажется орден…