Неточные совпадения
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня
сын тоже насильно заставляет себя веровать в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на людей за погубленную жизнь. Некоторые верят из глупой, детской храбрости:
боится мальчуган темноты, но — лезет в нее, стыдясь товарищей, ломая себя, дабы показать: я-де не трус! Некоторые веруют по торопливости, но большинство от страха. Сих, последних, я не того… не очень уважаю.
— Слезайте, дальше не поеду. Нет, денег мне не надо, — отмахнулся он рукою в худой варежке. — Не таков день, чтобы гривенники брать. Вы, господа, не обижайтесь! У меня —
сын пошел.
Боюсь будто чего…
— Почему ты не ложишься спать? — строго спросила Варвара, появляясь в дверях со свечой в руке и глядя на него из-под ладони. — Иди, пожалуйста! Стыдно сознаться, но я
боюсь! Этот мальчик…
Сын доктора какого-то… Он так стонал…
— Меня к страху приучил хозяин, я у трубочиста жил, как я — сирота. Бывало, заорет: «Лезь, сволочь, сукиного
сына!» В каменную стену полезешь, не то что куда-нибудь. Он и печник был. Ему смешно было, что я
боюсь.
В словах жены он слышал, что она
боится сына, как раньше боялась керосиновых ламп, а недавно начала бояться затейливого кофейника, подарка Ольги: ей казалось, что кофейник взорвётся. Нечто близкое смешному страху матери пред сыном ощущал пред ним и сам отец. Непонятен был юноша, все трое они непонятны. Что забавное находили они в дворнике Тихоне? Вечерами они сидели с ним у ворот, и Артамонов старший слышал увещевающий голос мужика:
Неточные совпадения
Вронский, писав с нее, любовался ее красотой и средневековостью, и Анна не смела себе признаться, что она
боится ревновать эту кормилицу, и поэтому особенно ласкала и баловала и ее и ее маленького
сына.
И она
боялась этого больше всего на свете и потому скрывала от него всё, что касалось
сына.
Она знала, что старуху ждут со дня на день, знала, что старуха будет рада выбору
сына, и ей странно было, что он,
боясь оскорбить мать, не делает предложения; однако ей так хотелось и самого брака и, более всего, успокоения от своих тревог, что она верила этому.
Последнее обстоятельство было уж слишком необъяснимо и сильно беспокоило Дуню; ей приходила мысль, что мать, пожалуй, предчувствует что-нибудь ужасное в судьбе
сына и
боится расспрашивать, чтобы не узнать чего-нибудь еще ужаснее.
— Боже мой! — воскликнула Пульхерия Александровна, — думала ли я, что буду
бояться свидания с
сыном, с моим милым, милым Родей, как теперь
боюсь!.. Я
боюсь, Дмитрий Прокофьич! — прибавила она, робко взглянув на него.