Неточные совпадения
— Чертище, — называл он инженера и рассказывал о нем: Варавка сначала был ямщиком, а потом — конокрадом, оттого и разбогател. Этот рассказ изумил Клима до немоты, он знал, что Варавка сын помещика, родился
в Кишиневе, учился
в Петербурге и Вене, затем приехал сюда
в город и живет здесь уж седьмой год. Когда он возмущенно рассказал это Дронову, тот, тряхнув головой,
пробормотал...
Клим смотрел, как вода, успокаиваясь, текла
в одну сторону, играя шапкой Бориса, смотрел и
бормотал...
Клим шагал к дому, плечо
в плечо с Дроновым, внимательно слушая, но не удивляясь, не сочувствуя, а Дронов все
бормотал, с трудом находя слова, выцарапывая их.
— Жена родит, подождите, она у меня скоро! — торопливо
пробормотал Катин и исчез
в узкой, оклеенной обоями двери, схватив со стола дешевенькую бронзовую лампу.
Когда он лег
в постель, им тотчас овладело то непобедимое, чем он жил. Вспомнилась его недавняя беседа с Макаровым; когда Клим сообщил ему о романе Дронова с белошвейкой, Макаров
пробормотал...
Впоследствии, рисуя себе эту сцену, Клим вспоминал, как Макаров покачивался, точно решая,
в какую сторону упасть, как, медленно открывая рот, он испуганно смотрел странно круглыми глазами и
бормотал...
Дмитрий лежал на койке, ступня левой ноги его забинтована;
в синих брюках и вышитой рубахе он был похож на актера украинской труппы. Приподняв голову, упираясь рукою
в постель, он морщился и
бормотал...
Подчиняясь желанию задеть неприятного человека, Клим поискал
в памяти острое, обидное словечко, но, не найдя его,
пробормотал...
Надоедал Климу студент Попов; этот голодный человек неутомимо бегал по коридорам, аудиториям, руки его судорожно, как вывихнутые, дергались
в плечевых суставах; наскакивая на коллег, он выхватывал из карманов заношенной тужурки письма, гектографированные листки папиросной бумаги и
бормотал, втягивая
в себя звук с...
— Да, — какие там люди живут? —
пробормотал Иноков, сидя на валике дивана с толстой сигарой Варавки
в зубах.
— А я — не понимаю, — продолжала она с новой, острой усмешкой. — Ни о себе, ни о людях — не понимаю. Я не умею думать… мне кажется. Или я думаю только о своих же думах.
В Москве меня познакомили с одним сектантом, простенький такой, мордочка собаки. Он качался и
бормотал...
И, остановясь понюхать табаку, она долго и громко говорила что-то о безбожниках студентах. Клим шел и думал о сектанте, который
бормочет: «Нога поет — куда иду?», о пьяном мещанине, строгой старушке, о черноусом человеке, заинтересованном своими подтяжками. Какой смысл
в жизни этих людей?
Лютов, закуривая папиросу, криво торчавшую
в янтарном мундштуке, чмокал губами, мигал и
бормотал...
— Странный тип, —
пробормотал Варавка, и по его косому взгляду
в сторону Алины Клим понял, что это сказано о Лютове.
— Рази можно обманывать господ, —
бормотал он, снова оглядывая всех, а испуг
в глазах его быстро заменялся пытливостью, подбородок вздрагивал.
Тяжелый, толстый Варавка был похож на чудовищно увеличенного китайского «бога нищих», уродливая фигурка этого бога стояла
в гостиной на подзеркальнике, и карикатурность ее форм необъяснимо сочеталась с какой-то своеобразной красотой. Быстро и жадно, как селезень, глотая куски ветчины, Варавка
бормотал...
— Домой, — резко сказала Лидия. Лицо у нее было серое,
в глазах — ужас и отвращение. Где-то
в коридоре школы громко всхлипывала Алина и
бормотал Лютов, воющие причитания двух баб доносились с площади. Клим Самгин догадался, что какая-то минута исчезла из его жизни, ничем не обременив сознание.
— А я не могу понять, чем ты увлекаешься
в Диомидове, —
пробормотал он.
За чаем выпили коньяку, потом дьякон и Макаров сели играть
в шашки, а Лютов забегал по комнате, передергивая плечами, не находя себе места; подбегал к окнам, осторожно выглядывал на улицу и
бормотал...
Варвара, встряхнув головою, рассыпала обильные рыжеватые волосы свои по плечам и быстро ушла
в комнату отчима; Самгин, проводив ее взглядом, подумал, что волосы распустить следовало раньше, не
в этот момент, а Макаров, открыв окна,
бормотал...
Он еще
бормотал что-то, плохо слышное сквозь треск и дребезг старенького, развинченного экипажа. Кашлял, сморкался, отворачивая лицо
в сторону, а когда выехали за город, предложил...
В словах капитана было что-то барабанное, голос его оглушал. Радеев, кивая головой, осторожно отодвигался вместе со стулом и
бормотал...
Возвратилась Спивак, еще более озабоченная, тихо сказала что-то Кутузову, он вскочил со стула и, сжав пальцы рук
в один кулак, потряс ими,
пробормотал...
— Что же тут странного? — равнодушно
пробормотал Иноков и сморщил губы
в кривую улыбку. — Каменщики, которых не побило, отнеслись к несчастью довольно спокойно, — начал он рассказывать. — Я подбежал, вижу — человеку ноги защемило между двумя тесинами, лежит
в обмороке. Кричу какому-то дяде: «Помоги вытащить», а он мне: «Не тронь, мертвых трогать не дозволяется». Так и не помог, отошел. Да и все они… Солдаты — работают, а они смотрят…
— Чепуха какая, — задумчиво
бормотал Иноков, сбивая на ходу шляпой пыль с брюк. — Вам кажется, что вы куда-то не туда бежали, а у меня
в глазах — щепочка мелькает, эдакая серая щепочка, точно ею выстрелили, взлетела… совсем как жаворонок… трепещет. Удивительно, право! Тут — люди изувечены, стонут, кричат, а
в память щепочка воткнулась. Эти штучки… вот эдакие щепочки… черт их знает!
А после каких-то особенно пылких слов Маракуева она невнятно
пробормотала о «воспалении печени от неудовлетворенной любви к народу» — фразу, которая показалась Самгину знакомой, он как будто читал ее
в одном из грубых фельетонов Виктора Буренина.
— Что же, Париж — купель Силоамская, что ли? —
пробормотал Клим, прислушиваясь, готовясь к объяснению с Лидией. Громко хлопнула дверь. Варвара, заглянув
в прихожую, объявила...
— Постойте — я забыл
в ресторане интересную книгу и перчатки, —
пробормотал Тагильский, щупая карманы и глядя на ноги, точно он перчатки носил на ногах. — Воротимтесь? — предложил он. — Это недалеко. Выпьем бутылку вина, побеседуем, а?
— Да, — отозвался брат, не глядя на него. — Но я подобных видел. У народников особый отбор.
В Устюге был один студент, казанец. Замечательно слушали его, тогда как меня… не очень! Странное и стеснительное у меня чувство, —
пробормотал он. — Как будто я видел этого парня
в Устюге, накануне моего отъезда. Туда трое присланы, и он между ними. Удивительно похож.
— Макаров — ругает ее. Ушел, маньяк. Я ей орхидеи послал, —
бормотал он, смяв папиросу с огнем
в руке, ожег ладонь, посмотрел на нее, сунул
в карман и снова предложил...
— Парацельс? Агриппа, — а? —
пробормотал в плечо ему Лютов, беспокойно и тихо. — Милости прошу… хэ-хэ!
В дверях буфетной встала Алина, платье на ней было так ослепительно белое, что Самгин мигнул; у пояса — цветы, гирлянда их спускалась по бедру до подола, на голове — тоже цветы,
в руках блестел веер, и вся она блестела, точно огромная рыба. Стало тихо, все примолкли, осторожно отодвигаясь от нее. Лютов вертелся, хватал стулья и
бормотал...
Вся эта сцена заняла минуту, но Самгин уже знал, что она останется
в памяти его надолго. Он со стыдом чувствовал, что испугался человека
в красной рубахе, смотрел
в лицо его, глупо улыбаясь, и вообще вел себя недостойно. Варвара, разумеется, заметила это. И, ведя ее под руку сквозь трудовую суету, слыша крики «Берегись!», ныряя под морды усталых лошадей, Самгин
бормотал...
— Встряхнуть бы все это, чтоб рассыпалось
в пыль, —
бормотал он, глядя
в ощеренные пасти камней,
в трещины отвесной горы.
— Будто бы всегда, —
пробормотал Самгин, глядя
в зеркало.
— Возможно, —
пробормотал Самгин, отягченный своими думами. Он был очень доволен, когда жена спряталась
в постель и, сказав со вздохом: «Но до чего красива Алина!» — замолчала.
— Да, правительство у нас бездарное, царь — бессилен, —
пробормотал он, осматривая рассеянно десятки сытых лиц; красноватые лица эти
в дымном тумане напоминали арбузы, разрезанные пополам. От шума, запахов и водки немножко кружилась голова.
— Только, наверное, отвергнете, оттолкнете вы меня, потому что я — человек сомнительный, слабого характера и с фантазией, а при слабом характере фантазия — отрава и яд, как вы знаете. Нет, погодите, — попросил он, хотя Самгин ни словом, ни жестом не мешал ему говорить. — Я давно хотел сказать вам, — все не решался, а вот на днях был
в театре, на модной этой пиесе, где показаны заслуженно несчастные люди и
бормочут черт знает что, а между ними утешительный старичок врет направо, налево…
— Черт бы взял, —
пробормотал Самгин, вскакивая с постели, толкнув жену
в плечо. — Проснись, обыск! Третий раз, — ворчал он, нащупывая ногами туфли, одна из них упрямо пряталась под кровать, а другая сплющилась, не пуская
в себя пальцы ноги.
— Гм… узнает? —
пробормотал Кутузов, раздеваясь
в прихожей. — Ну, а монумент, который открыл нам дверь, не удивится столь позднему гостю?
Варвара по вечерам редко бывала дома, но если не уходила она — приходили к ней. Самгин не чувствовал себя дома даже
в своей рабочей комнате, куда долетали голоса людей, читавших стихи и прозу. Настоящим, теплым, своим домом он признал комнату Никоновой. Там тоже были некоторые неудобства; смущал очкастый домохозяин, он, точно поджидая Самгина, торчал на дворе и, встретив его ненавидящим взглядом красных глаз из-под очков,
бормотал...
— Плохой ты актер, — сказал он и, подойдя к окну, открыл форточку.
В темноте колебалась сероватая масса густейшего снега, создавая впечатление ткани, которая распадается на мелкие клочья. У подъезда гостиницы жалобно мигал взвешенный
в снегу и тоже холодный огонек фонаря. А за спиною
бормотал Лютов.
Рядом с Климом, на куче досок, остробородый человек средних лет,
в изорванной поддевке и толстая женщина лет сорока; когда Диомидов сказал о зачатии Самсона, она
пробормотала...
Опускаясь на колени, он чувствовал, что способен так же бесстыдно зарыдать, как рыдал рядом с ним седоголовый человек
в темно-синем пальто. Необыкновенно трогательными казались ему царь и царица там, на балконе. Он вдруг ощутил уверенность, что этот маленький человечек, насыщенный, заряженный восторгом людей, сейчас скажет им какие-то исторические, примиряющие всех со всеми, чудесные слова. Не один он ждал этого; вокруг
бормотали, покрикивали...
— Проследовал, значит? — растерянно
бормотал старичок. — Ах ты, господи! А мне представляться ему надо было. Подвел меня племянник, дурак, вчерась надо было ехать, подлец! У меня, милостью его величества, дело
в мою пользу решено, — понимаете ли…
— Да. Это все, конечно, между нами. До времени. Может быть, еще объяснится
в ее пользу, —
пробормотал Гогин и, слабо пожав руку Самгина, ушел.
— Конечно, не плохо, что Плеве ухлопали, —
бормотал он. — А все-таки это значит изводить бактерий, как блох, по одной штучке. Говорят — профессура
в политику тянется, а? Покойник Сеченов очень верно сказал о Вирхове: «Хороший ученый — плохой политик». Вирхов это оправдал: дрянь-политику делал.
Самгин, слушая его, думал: действительно преступна власть, вызывающая недовольство того слоя людей, который во всех других странах служит прочной опорой государства. Но он не любил думать о политике
в терминах обычных, всеми принятых, находя, что термины эти лишают его мысли своеобразия, уродуют их. Ему больше нравилось, когда тот же доктор, усмехаясь,
бормотал...
В ту же минуту, из ворот, бородатый мужик выкатил пустую бочку; золотой конь взметнул головой, взвился на задние ноги, ударил передними по булыжнику, сверкнули искры, — Иноков остановился и нелепо
пробормотал...
Самгин швырнул газету прочь, болели глаза, читать было трудно, одолевал кашель. Дмитрий явился поздно вечером, сообщил, что он переехал
в ту же гостиницу, спросил о температуре,
пробормотал что-то успокоительное и убежал, сказав...